То-то и Оно... В дополнение к прогнозам прямой линии. Понимает ли сам Путин, что чем больше прямых обращений к высшему руководителю страны означает только одно: выстроенная им вертикаль власти не просто не работает, а год от года всё более деградирует

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=599618

 Четверть века назад по экранам страны почти незаметно прошел фильм «Оно», снятый по мотивам «Истории города Глупова» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Сюжет фильма весьма далек от оригинала, но перенасыщен ассоциациями с событиями русской истории. В последнем эпизоде описывается недалекое будущее (по отношению к 1989 г.), в котором последний градоначальник бесцельно бродит по загаженному городу, на фоне каких-то мусорных куч и постоянно повторяет (обращаясь к окружающим и всем горожанам): «Потерпите, братики…»

16 апреля в 12.00 началась очередная прямая линия народа России с президентом Путиным (или наоборот). Многодневный марафон по сбору обращений продолжался до самого конца действа, в результате было зафиксировано более трех миллионов звонков и писем. Ответы были даны только на 74 из них (0,0025 процента).

Всегда интересовал вопрос – понимают ли организаторы подобных мероприятий и главный их участник то, что чем больше прямых обращений к высшему руководителю страны означает только одно: выстроенная им вертикаль власти не просто не работает, а год от года всё более деградирует?

Как и следовало ожидать, в общении президента с народом преобладали необязательные тезисы, прописные истины, правильные, но никого ни к чему не обязывающие слова. В сухом остатке оказалось немного, и остаток этот пугающ и непригляден.

В самом начале, как водится, президент попытался обратить внимание на позитивные итоги прошедшего года. Получилось не очень – позитива было мало, некоторые показатели (например, рост ВВП) находились в рамках статистической погрешности. Хорошие результаты, убеждают нас, были достигнуты в сельском хозяйстве, жилищном строительстве, химической промышленности и, разумеется, в банковском секторе (было бы странно, если бы при столь заботливом отношении со стороны всех ветвей власти банки не смогли бы показать «хорошую динамику»). Здесь нельзя было не обратить внимания на один озвученный президентом факт – оказывается, в прошлом году активы банковской сферы превысили ВВП страны. С одной стороны, факт настораживает – не означает ли это, что банки при желании могут скупить всю экономику разом. С другой – обуславливает очевидный вопрос: если это так, то, может быть, пора уже и в другую сторону работать – так, чтобы банковская сфера помогала бюджету, а не наоборот?

Еще один пассаж во вступительной части прямой линии заслуживает того, чтобы быть процитированным:

«Но ведь мы что делали в последние годы? У нас опережающими темпами росла заработная плата. И она опережала темпы производительности труда. И вне зависимости от этих санкций курсовая коррекция была неизбежна. Неизбежна».

Возможно, я ошибаюсь, но как-то слабо верится в то, что в каких-либо отраслях материального производства в последние годы наблюдался стремительный рост заработных плат. 

В связи с этим возникает и другой вопрос – а как президент оценивает производительность собственного труда, производительность труда министров и депутатов, прочих высших чиновников? Неужели она за последние годы выросла более чем вдвое? Если оценивать по росту ВВП (показателю, который представляется наиболее конкретным и приемлемым), то выходит, что повышение должностных окладов перечисленным категориям 2013 года обогнало производительность труда примерно вчетверо (показушное 10-процентное снижение окладов общую картину существенно не изменило). Ну и, конечно, не обижали себя капитаны и адмиралы крупного бизнеса (с приближенной немногочисленной челядью), банкиры, страховщики и прочий контингент, имеющий к сфере материального производства весьма опосредованное отношение. Тем не менее средняя температура по больнице, по-видимому, росла.

Этой своей словесной эскападой президент дал отчетливый сигнал бизнесу – зарплаты работникам можно не только замораживать, но и снижать, дескать, зажрались. А уж бизнес отреагирует мгновенно и адекватно – кто бы сомневался!

Вообще, сложилось впечатление, что над всей атмосферой прямой линии витал дух какой-то наигранности, «легкости необыкновенной».

Уже первый вопрос из зала на эту несерьезную волну настроил. Его задал молодой человек, представившийся участником лучшего молодежного бизнес-проекта России. Сначала поблагодарил Путина за поддержку молодых предпринимателей (как – не уточнил), а затем задал свой вопрос. Кто-нибудь запомнил о чем? Оказывается, самой жгучей проблемой для молодых предпринимателей является проблема профориентации школьников. Мне почему-то казалось, что в условиях нарастающего налогового гнета и напряженности на рынке труда представителей малого бизнеса беспокоят совсем иные вопросы.

А затем появился рояль в кустах – давний друг и соратник нынешнего президента (отправленный в отставку президентом предыдущим) – А. Кудрин. Тот с места в карьер начал нагловато учить главу государства экономике и азам управления страной. С удовлетворением поддержал тезис о неприемлемости преобладающего роста заработной платы по отношению к производительности труда – вроде бы похвалил Путина за то, что тот проникается, наконец, идеологией махрового либерализма.

Нет, сам тезис верный – вне зависимости от того, какой общественно-политический строй в государстве. Вопрос лишь в том, за счет каких категорий это повышение происходит. А в условиях нашей действительности есть и еще одна интересная закавыка. Говорить о росте зарплаты, не упоминая о ее доле в себестоимости конечной продукции (или цене такой продукции), некорректно. По этому показателю мы отстаем от тех стран, на которые хочется равняться российскому политическому истеблишменту, примерно в два раза. После того, как зарплаты в реальном секторе экономики были заморожены, а цены на конечную продукцию существенно выросли, то не надо и Маркса читать, чтобы понять, что доля оплаты труда наемных работников станет еще меньше, а норма прибыли капиталиста возрастет. Путина такое положение устраивает? Судя по-всему – да.

Затем президент и главный (пусть и неофициально) либерал страны сошлись в подходах к замораживанию социальных выплат и повышения пенсионного возраста.

Позже Путин снова вернется к этой теме. Долго и нудно будет объяснять, почему повышение пенсионного возраста неизбежно, правда, в конце признает, что время для этого еще не пришло (тем самым введя будущих пенсионеров в состояние тревожного ожидания и неуверенности).

Основной причиной такого повышения президент назвал рост продолжительности жизни – мужчин до 65,5 лет. Почти сразу после окончания прямой линии комментаторы либерального крыла обратили внимание на допущенную методологическую ошибку – президент говорил о продолжительности жизни вообще, а надо говорить о так называемом «возрасте дожития», то есть, о том, что человек, доживший до пенсионного возраста, проживет еще лет 15–20. Возможно, это так. Но хотелось бы опять уточнить, за счет каких категорий граждан такой показатель достигается? Сдается мне, что за последние 20–25 лет дольше стали жить преимущественно те, кто трудовой пенсии получать не будет (а, значит им повышение пенсионного возраста не грозит) и те, кто в трудовых пенсиях не нуждается (ибо за счет части бесплатно прихваченного советского наследия обеспечили безбедное существование своим потомкам до 12-го колена). Если это так, то со временем может сложиться совершенно дикая ситуация – когда государственные и социальные пенсии будут выплачиваться за счет средств страховых взносов, начисленных на оплату труда тех работников, кто и первой пенсии, возможно, получить не успеет.

А дальше случился провал. Так уж повелось у нас в России – самые крупные неудачи подстерегали государственных мужей на ниве сельского хозяйства. Путин исключением не стал. Отвечая на вопросы костромских крестьян и сибирского фермера Джона, он умудрился показать абсолютную неподготовленность к разговору со специалистом.

По моему глубокому убеждению, руководитель государства должен обладать живым умом, мгновенно анализировать полученную информацию и принимать эффективные решения. Здесь все получилось с точностью до наоборот.

Костромичи предложили продуманный, красивый вариант решения, выводящий сельхозтоваропроизводителей из состояния перманентной убыточности, причем без дополнительных бюджетных расходов. Достаточно только политической воли. По существу (прямо это сформулировано не было, но по совокупности озвученных тезисов вывод однозначен), они предложили ввести изменения в законодательство, обязывающие (или хотя бы допускающие) заключение государственных и муниципальных контрактов на поставку молока и молочных продуктов для близлежащих школ и детских садов непосредственно от производителей. При этом были названы и конкретные цифры – закупочная цена молока 16 рублей, цена в магазине (торговой сети) – 72. То есть, если, например, предположить, что ферма согласна будет отпускать молоко по двойной цене (с учетом переработки, доставки и нормальной рентабельности), то производство станет прибыльным, а государственные и муниципальные учреждения получат продукт по цене в два раза ниже, чем та, по которой сегодня закупают нормализованный эрзац из разведенного порошка.

Путин предложения не понял, или сделал вид, что не понял, или просто намекнул, что торговцев он в обиду не даст.

Второе предложение, на мой взгляд, тоже было конкретным и эффективным – крестьяне всего-навсего попросили выделить им небольшие площади для организации торговли в городах. 

И снова взаимопонимания не получилось. Президент что-то заговорил о принятых решениях о выделении мест на полках в торговых сетях, потом почему-то начал рассказывать, как торговые сети через ларьки и киоски сбрасывали просроченные продукты (хотя костромичи говорили о собственных ларьках, а не сетевых), и в конце концов пообещал поговорить с губернатором (а уж не губернаторы ли гнобили и истребляли малый бизнес в угоду ритейлерам). То есть, опять со стороны президента была продемонстрирована самая банальная некомпетентность (хотя, нельзя исключить, что это такая форма ухода от ответа на нежелательный вопрос).

В промежутке наступило время фермера Джона. Он, хоть и не на вполне уверенном русском, но достаточно четко изложил суть проблемы. Однако Путин и его не понял. Фермер говорил о том, что производство бесприбыльно и, значит, кредиты отдавать нечем (если кредиты отдавать из общей выручки, производство будет сворачиваться), а президент рассказывал ему о мерах поддержки крестьян – конечно же, в виде возмещения части банковского процента. Кстати, здесь почему-то подумалось, что сельский товаропроизводитель для того, чтобы рассчитывать на помощь государства, обязательно должен взять какой-нибудь кредит. Те, кто пытается выжить самостоятельно или не могут взять кредит по причине недостаточной платежеспособности, нашему государству неинтересны.

Попутно президент показал уровень осведомленности в вопросах сельского хозяйства. Сначала никак не мог вспомнить название специального налогового режима (ЕСХН), а затем – когда заговорил об удоях в стране – и вовсе вверг зрителей в состояние тяжелого недоумения. Оказалось, что президент даже порядок цифр путает: сначала он что-то сказал о 40–50 тысячах (возможно, на столе какая-то подсказка всплыла, да нули посчитал неправильно), потом, правда, поправился. Но фермер Джон с нескрываемой гордостью говорил о 10 тысячах, не зная, что достижение президентом оценено по достоинству быть не может.

Как можно рассуждать о проблемах сельского хозяйства и о его достижениях, если не иметь представления о размерности основных показателей?! Да сельские жители, независимо от того, работали на земле или нет (у нас, например, результаты соцсоревнования доярок в районной газете регулярно печатались), услышав показатель в 10 тысяч литров, сразу проникались уважением к заезжему крестьянину. Но ведь и мои однокурсники (институт не сельскохозяйственный, сугубо технический) все эти цифры знали. Хотя бы потому, что на госэкзамене по научному коммунизму в качестве дополнительных задавались вопросы и про надои, и про урожайность зерновых (причем по регионам – Казахстан, Кубань, Нечерноземье). Неужели в ЛГУ таких вопросов не задавали?

Фермер Джон слушал президента с какой-то неизбывной тоской в глазах, всем своим видом показывая, что за 23 года он так и не понял загадочной русской души, а за последние 15 лет так и не усвоил стиль мышления и логику российского президента.

Не могло не удивить изумленных зрителей и отношение президента к итогам Второй мировой войны. Сначала он назвал сталинский режим уроливым, что для большинства наших граждан как минимум небесспорно, а потом заявил буквально следующее: «…после Второй мировой войны мы пытались навязать многим восточноевропейским странам свою модель развития – и делали это силой, надо это признать, и в этом ничего нет хорошего, и это нам аукается сегодня…». 

И снова подумалось – где наш президент мог получить такие знания. Для всего нашего поколения (50–60-летних) еще со школьной скамьи было очевидно – построение социализма в странах «восточной демократии» процесс объективный. Хотя бы потому, что они под план Маршалла не попали, рассчитывать могли только на помощь со стороны освободителей (ныне оккупантов), а надеяться на то, что СССР будет финансировать строительство «развитого капитализма», было бы странно. При чем здесь какая-то «сила»?

Я не знаю состояния дум в странах Восточной Европы (потому что в европах этих не пребывал и не собираюсь). Но почему-то очень хочется верить, что народы этих бывших социалистических стран (в отличие от своих правителей, отягощенных комплексами неудачника и побежденного) со светлой тоской и светлой грустью вспоминают то недавнее время, когда они могли жить «по-советски» – когда жить честно и быть добрым незазорно, когда великодушие и благородство норма жизни, когда можно помогать любому и принимать помощь от любого, не задумываясь о том, что получишь взамен или что придется отдать, когда была уверенность в том, что дети не останутся неучами, а старики не умрут до срока только потому, что денег на лечение не хватило…

Не могу обойти вниманием и реакцию Путина на сообщение о смерти Олеся Бузины. Могу представить себе, во скольких российских домах и квартирах в этот момент раздался скорбный вздох сочувствия и сострадания. А президент совершенно спокойным, даже подчеркнуто холодным голосом начал говорить совсем о другом – об убийстве Немцова, покритиковал киевский режим… и всё. Кирилл Клейменов попытался исправить ситуацию, выразив соболезнование родным и коллегам Олеся. Путин вынужденно присоединился, но все тем же бесцветным и бесстрастным голосом.

А ведь Олесь был одним из немногих талантливых публицистов, который смог найти взвешенную позицию по отношению к российско-украинским отношениям, такую, которая не оскорбляет ни братские народы, ни братские страны. Проводил эту позицию настойчиво и уверенно, невзирая на нараставшие угрозы со стороны киевских (прежде всего) радикалов. Представлялось, что только такая позиция сможет быть основной для восстановления отношений между странами и народами. А Путин повел себя так, будто фамилию эту впервые слышит… Нет, не будет у нас лада с Украиной при нынешней власти, потому что нынешней власти этот лад и не нужен.

Впрочем, о своем отношении к украинскому народу президент все же выразил – когда оправдывался, почему Газпром столь лоялен к неплатежам и задержкам в расчетах. Только, похоже, вопрос-то был зачитан не полностью. Полностью он мог бы выглядеть так: почему Газпром может отпускать газ Украине на условиях последующей оплаты (при наличии многомиллиардного долга за предыдущие поставки), а российским гражданам устанавливает счетчики, которые автоматически перекрывают газ в ту же секунду, когда кончается предоплата? Почему российская власть с легкостью выделяет бюджетные средства для строительства очередного газопровода для обеспечения зарубежных потребителей (и умножения прибылей газового монополиста), а российские граждане до своих домов трубы за свой счет тянут?

Вольные рассуждения президента на тему затянувшейся бодяги с «Мистралями», похоже, обескуражили даже самых верных запутинцев. Оказывается, вертолетоносцы эти нам изначально нужны не были, а заказ сделали только в порядке жеста доброй воли (не было сказано, но, видимо, предполагалось, что на тот момент все свои проблемы, включая проблему безработицы, мы успешно решили, а денег было столько, что не знали, куда девать). И: «…мы не намерены даже требовать каких-то неустоек, требовать каких-то штрафов запредельных». Вот кто бы мягко и ненавязчиво президенту намекнул, что так сорить деньгами пристало только тогда, когда деньги из собственного кармана. А если речь идет о деньгах государственных (бюджетных), неплохо бы заручиться поддержкой и прочих ветвей власти – ну хотя бы для того, чтобы было с кем потом поделить ответственность.

Еще президент проявил удивительную неосведомленность по проблеме невыплаты зарплат на космодроме Восточный – нарыв прорвался больше месяца назад (неужели Рогозин не докладывал), а Путин узнал только на прямой линии.

И еще о проблеме льготных лекарств (когда бесплатных нет, а за деньги пожалуйста), изматывающей льготников с начала января, президент узнал только что, причем даже не сразу понял, что проблема общая (а не одной отдельно взятой аптеки).

...А больше и вспомнить-то нечего. Было, конечно, много правильных слов (типа того, как хорошо быть богатым и здоровым), отвлеченных цифр и чисел, были лирические и нелирические отступления (или уходы) от заявленных тем, были какие-то обещания… Но ничего не осталось в памяти.

Не исключаю, что в следующем году подобное шоу не состоится – формат действа изжил себя, превратился в собственную пародию, и затеянный диалог вместо повышения рейтинга действующих властей только их дискредитирует.

Возможно, я ошибаюсь (и рад был бы ошибиться), но по итогам такой прямой линии сложилось впечатление, что президент окончательно определился с выбором дальнейшего направления развития в сторону либерального пути. А это значит, что будут всячески ограничиваться права граждан и наемных работников, бесплатные услуги будут постепенно заменяться платными, усилится давление на конструктивную оппозицию, а пенсионеры будут постепенно выдавливаться не на обочину даже, а за обочину жизни. Ну не кончится это ничем хорошим – ни для властей, ни для народа…

В.Р. ЗАХАРЬИН