Странный в России терроризм. Взрываются бомбы в автомашинах, самолетах и на вокзалах, гибнут сотни людей, еще больше остаются на всю жизнь калеками. Неподдельные человеческие трагедии соседствуют с фарсом, который раз за разом разыгрывают власти, спецслужбы, правоохранительные органы.

У российского терроризма есть свои особенности. Пожалуй, главная из них и самая заметная – в подавляющем большинстве случаев за теракты никто не берет на себя ответственность. Террористы молчат, хотя смысл террора состоит как раз в запугивании власти и общества, следовательно, должен быть четко определен источник угрозы. Его нет. Ответственных за теракты назначает Национальный антитеррористический комитет, он же их при необходимости и переназначает.

Самыми показательными в этом смысле были взрывы жилых домов осенью 1999 года в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Тогда не менее 307 человек погибли и более 1700 были ранены. Никто из лидеров чеченского сопротивления ответственность за теракты на себя не взял. По мнению многих независимых аналитиков, по делу осудили мало причастных к террору людей. Похожим образом вели себя террористы и во многих других случаях, включая последние теракты в Волгограде. Никто не спешит похвастаться своей кровожадностью, что весьма обычно для настоящих террористов.

Другая особенность российского терроризма – отсутствие подсудимых. Судебные процессы – это исключительные случаи, обычно же всех террористов убивают до суда: либо во время теракта, либо, чаще, в последующих полицейских операциях. Это всегда оправдывается сложностями боевой обстановки во время захвата террористов. Аргумент этот достаточно веский, однако спецслужбам других государств в подобных ситуациях почему-то довольно часто удается задержать подозреваемых и довести дело до суда.

Эту российскую особенность уничтожения возможных подсудимых наглядно иллюстрирует операция по освобождению заложников в Театральном центре в Москве в октябре 2002 года. Были уничтожены все террористы: по официальным сведениям, 36 человек, по другим – более 40. Большинство террористов было убито выстрелом в затылок в беспомощном состоянии после воздействия на них и заложников до сих пор не названного снотворного газа. Освобождение сопровождалось гибелью около 150 заложников: четверых убили террористы, остальных – спецназовцы.

Моральное оправдание для немедленной расправы с террористами берет истоки в известном наставлении президента Владимира Путина о необходимости «замочить в сортире» всех пойманных террористов. Он высказался таким образом 24 сентября 1999 года на пресс-конференции, оправдывая российские бомбардировки Грозного.

Российское политическое руководство и высшие чины правоохранительных органов неоднократно высказывались в том смысле, что с террористами не следует церемониться, их надо уничтожать при первой же возможности. По поводу убийств террористов не возбуждают уголовные дела, обстоятельства и необходимость их уничтожения никогда не расследуются. Это позволяет властям избежать судебных процессов по делам о терроризме и быть для общества единственным источником информации о происшедших террористических актах.

Еще одна особенность российского терроризма состоит в удачном совпадении террористических актов с непопулярными политическими решениями властей, требующими сплочения нации или введения чрезвычайных мер. Так, уже упомянутые взрывы домов осенью 1999 года послужили прелюдией к боевым действиям на Кавказе, политическим оправданием для бомбардировок Грозного и начала второй чеченской войны. Сама же война стала поводом для замены старого и нерешительного президента Бориса Ельцина на нового, молодого и жесткого ставленника спецслужб – Владимира Путина.

Всем памятен террористический акт 1 сентября 2004 года в Беслане, когда в заложники в местной школе были взяты около 1100 человек – учеников, их родителей, преподавателей. Для освобождения заложников по школе был открыт огонь из орудий и стрелкового оружия. Погибли 334 человека, более 800 были ранены. Этот теракт был немедленно использован властью для отмены выборов глав регионов под предлогом того, что избранные на эти должности люди не способны обеспечить безопасность для общества.

Не исключено, что теракты используются противостоящими околовластными группировками для усиления своего влияния или наращивания политического веса. Так, последние теракты в Волгограде, всего лишь за пару месяцев до зимней Олимпиады в Сочи, вполне могут быть использованы в тех же целях, что и в 1999 году, – либо для принятия чрезвычайных мер в условиях всеобщей нестабильности, либо для замены ведущих политических лиц новыми, более жесткими и менее склонными к либеральной риторике.

Все вышеперечисленные особенности российского терроризма наводят на мысль, что террористическая деятельность может в известной мере контролироваться властью, быть предметом ее манипуляций, а возможно, и прямым результатом ее работы. Собственно говоря, между оперативной деятельностью спецслужб и их влиянием на принятие решений террористами граница очень зыбкая. При необходимости террористы могут стать инструментом решения проблем, в которых заинтересованы спецслужбы и власть.

Вспомним невероятный, казалось бы, инцидент 1999 года, когда милиция и сотрудники областной ФСБ задержали двух из трех террористов, заложивших мешки с гексогеном в подвал 12-этажного жилого дома в Рязани. Задержанные оказались офицерами центрального аппарата ФСБ и были вскоре освобождены, а попытку теракта объявили межрегиональными учениями.

Уши спецслужб вылезли и в другом, еще более скандальном случае. 13 сентября 1999 года спикер Геннадий Селезнев на заседании Госдумы зачитал только что полученное им сообщение о теракте в Волгодонске. Однако 13 сентября был взорван жилой дом на Каширском шоссе в Москве. Дом в Волгодонске был взорван тремя днями позже, 16 сентября. Очевидно, информация о готовящемся взрыве была в полном распоряжении властей. До сих пор никто из представителей власти не удосужился хоть как-то объяснить этот случай. Да и что тут скажешь?

Немало сведений о явных фальсификациях вещественных улик и других доказательств имеется и по многим другим делам о террористических актах. Соответственно, уровень доверия к официальной информации крайне низок. Он бы мог быть более высок, если бы по делам о терроризме проходили судебные разбирательства, но их почти не бывает, а если и случаются, то проходят в тюрьмах или воинских частях, закрытых для публики и прессы. К тому же дела о терроризме с 2008 года выведены из-под юрисдикции суда присяжных, что еще больше сужает круг информированных об этом людей.

Террористов предпочитают убивать, а не судить. В стране с отсутствием правовых традиций это никого не удивляет и мало кого возмущает. Между тем открытое судопроизводство помогло бы ответить на многие вопросы, в том числе о возможной роли спецслужб в террористической деятельности.

Когда-то давно мы писали статью на тему "кто же такой Владимир Путин?".

В ней мы пришли к выводу о том, что он - политик из обоймы "третьего пути", больше всего похожий по методам и целям на аргентинского Хуана Перона. Сегодня ситуация изменилась, и мы сочли нужным полностью переработать ту статью и увеличить ее, поскольку Путин изменился, снял маску - и уже перестал быть похож на Перона и вообще на какое-то подобие цивилизованных, хоть и отсталых политиков. Следовательно, анализ займет больше объема и времени, но мы надеемся, что сможем прояснить некоторые "странные" политические моменты и "загадки Путина".

Кто же такой Путин? Мы достаточно долго задавались этим вопросом, поскольку не являемся сторонниками однобоких примитивных идей, вроде "Путин - ставленник Запада и гауляйтер" или "Путин - истинный патриот, давший укорот такому-то явлению". Путин, несомненно, является одной из знаковых фигур современной политики, и он довольно сильно выпадает из ее пространства. К сожалению, тезис об извечном социальном и культурном отставании российского руководства в очередной раз оказался верным - и страна, вместо того, чтобы оказаться в 2013 году, направила свои стопы в 60е и 70е годы прошлого века, выбрав наиболее отсталый и "третьемировой" вариант западной политики.

Путин до возвращения на трон после рокировки с Медведевым виделся нам классическим представителем доктрины "третьего пути", к которой относятся в наиболее чистом виде франкизм, Estado Novo поругальского Салазара и бразильского Варгаса, аргентинский перонизм. Это было достаточно прогрессивное и позитивное течение в сравнении с современниками - фашизмом и социализмом, но крайне плохо работающее и отсталое в XXI веке. Кратко доктрина третьего пути сводится к следующим концепциям:

1 "Управляемый" национал-капитализм с сильной протекционистской политикой и недопущением в страну неугодных компаний, товаров и тд
2 Сильная коррупционная национальная олигархия - "национальная" не обязательно в смысле принадлежащая к титульной нации, а скорее определяющая те или иные дискурсы и векторы развития страны
3 Мощный силовой и военный аппарат
4 Клерикализм - либо мягкий, в формате Перона, либо жесткий, как у Салазара. Церковь имеет огромные рычаги влияния и фактически срастается с государством, обеспечивая ему необходимую пропагандистскую площадку
5 Преследование инакомыслящих - неформалов, сексуальных меньшинств, "неправильных" деятелей культуры
6 Принципиальная несменяемость власти, при постоянной перетасовке незначительных политических фигур
7 Спорадические и небольшие по масштабу репрессии, не идущие ни в какое сравнение с фашистскими или коммунистическими
8 Интенсивное, зачастую насильственное "замирение" противоборствующих слоев населения и народов, живущих в стране
9 Усиливающийся изоляционизм и периодические вспышки имперства, но при этом "третий путь" обычно парадоксально интернационален по отношению к самым разным народам, которые живут внутри страны, под юрисдикцией диктатуры
10 Цензура

"Третий путь" предполагает своего рода "накрывание" неблагополучной страны колпаком, из-под которого слегка откачивается воздух. В результате все перестают спорить, потому что банально нечем дышать. Затем под строгим надзором военных либо силовых структур вводится управляемый капитализм - формально присутствуют рыночные механизмы, частный капитал и т.д., но они выдаются проверенным людям из старых элит, либо из новых, но "замазанных" - например, тем, кто помог диктатору прийти к власти. Так, например, поступал Варгас в Бразилии; аналогично действовал Франко, а до него - Мигель Примо де Ривера, испанский диктатор в период с 1923 по 1930 годы. Такую коррупционную практику использовали и гораздо более передовые режимы - южнокорейский, сингапурский, индонезийский. Пожалуй, при резком переходе от "традиционной" экономики к открытой и рыночной - подобного сценария не избежать. Разница заключается в том, что "третий путь" предполагает окончательное и полное удушение конкуренции, поскольку работает только в коррупционных условиях, где все партнеры давно друг друга знают и могут "утопить" в случае несоблюдения договоренностей. Отсюда закрытость рынка в условиях доктрины третьего пути - диктатура не может допустить к себе новых, непроверенных "мутных пацанов" с какими-то непонятными технологиями, прогрессом и прочим. В итоге диктатура "третьего пути" обычно начинает культурно и технически отставать от других стран и теряет свое место в мире, как Португалия, или же затем мучительно восстанавливается и отбивает свое место, как Бразилия.

Если взглянуть на "раннего" Путина, то мы увидим, что он представляет собой классический вариант "третьепутиста", вроде Хуана Перона, с той только разницей, что Перон был военным, который пытался мигрировать вправо, а Путин - работником спецслужб, который с самого начала мигрировал влево. В итоге они идеологически "соприкоснулись" в какой-то точке, Путин продолжил скатываться в мракобесие, а Перон остался там, где и был, потому как он уже умер и никуда скатиться не может.

Все признаки третьего пути у Путина до третьего срока были в наличии: он создал упорядоченную и мощную клановую олигархию через перераспределение капиталов (Чечня - самый яркий пример), устроил контролируемый и жестко зафиксированный формальный "капитализм", раздул полицейский аппарат и снабдил его огромными полномочиями, он преследует инакомыслящих, насильственно "замирил" Россию и Чечню, проводил сравнительно небольшие репрессии и устроил относительно криво работавшую цензуру в формате "списка запрещенных материалов" и 282 статьи. Ну вы должны помнить это анекдотическое "запрещены материалы с названием 1.wmv, 2.wmv, 14.jpeg" и прочее. Настоящая цензура так не работает, это просто пародия, которая заведомо не может работать, так все говорили в тогдашней России - и, кстати, при Пероне было ровно то же самое, цензура работала как попало и под ее пресс попадали случайные какие-то материалы и люди.
И Путин, и Перон предпринимали вялые попытки ввести моральные ограничения в СМИ - при Путине несколько раз поднимался разговор о запрете порно, а при Пероне цензоры пытались не разрешать фильмы Армандо Бо, например. Но за рамки все это не выходило - умеренный "третий путь" обычно неагрессивен и скорее склонен пугать на словах и действовать не прямыми репрессиями, а угрозами, предупреждениями и надуванием щек. Само собой, прямые репрессии - посадки в тюрьму, убийства, избиения в доктрине третьего пути не запрещены, но он использует их только в крайних случаях. Думаю, при любом отношении к Путину вдумчивый читатель согласится, что до третьего срока репрессии или дискриминация затрагивали лишь немногих.

После возвращения Путина на пост президента в третий раз мы вообще перестали его узнавать. Появилось такое чувство, что он страдает от депрессий, смешанных с приступами ярости. Совершенно безумные законы, открытая дискриминация больших групп населения, резко усилившаяся цензура, не говоря уже об откровенных "конях в Сенате", вроде Милонова, Мизулиной, и хунвейбины типа Ройзмана и Тесака - такое чувство, что Путин или спятил, или делает все, чтобы спровоцировать в России переворот.

После некоторого замешательства мы наконец поняли, что все это напоминает. Самые незадачливые латиноамериканские хунты - аргентинскую и особенно уругвайскую, с элементами плановой экономики в духе Чавеса и поступками в стиле северокорейского чучхеизма.
Судите сами. Аргентинцы и уругвайцы прославились резким осознанием важности морали и нравственности, в результате чего подвергли жесткой цензуре все СМИ и лозунги - на предмет критики правителей, разврата или пропаганды неправильных ценностей. И те, и другие проводили интенсивную экспорт-ориентированную политику, постоянно стремясь увеличить продажи ресурсов и сырья, но при этом очень неохотно развивали внутренний рынок, старались максимально сдерживать внутреннюю конкуренцию и отдавали приоритеты старым проверенным государственным или сросшимся с государством структурам - так, например, уругвайцы, несмотря на риторику о свободном рынке и прочем, добились только повышения роли государства в финансово-кредитной системе до 58%, а после ухода военных из власти роль государства в банковской сфере выросла до 80%. И те, и другие довели экономику до неработоспособного состояния. И те, и другие, осознав этот факт, резко озаботились морально-нравственным состоянием нации и внутренними врагами, позапрещав вообще все, и устроив серию убийств и посадок в тюрьмы за высказывания и взгляды. Аргентинцы ввязались в "маленькую победоносную войну", которая в итоге их похоронила. Путин ввязался в новый виток холодной войны с США, причем тот поток вранья и бреда, который генерируют подконтрольные ему СМИ про США не оставляет практически никаких шансов на отступление. Путин, как и названные хунты, резко усилил роль церкви, которая получила доступ в систему образования и стала навязывать свое мнение по большому количеству вопросов. Итогом стал развал культуры и затормаживание технического прогресса. Что неудивительно, учитывая взаимоотношения массовой религии и науки.

При общей риторике о "либерализациях" и "приватизациях" в Уругвае, Аргентине и России роль государства во всех сферах жизни, в т.ч. в экономике только выросла.

От северокорейских коллег российский режим взял метод "руководства на местах", слегка его видоизменив с учетом советской ментальности и новых технологий. Вот яркий пример - Кадыров назначил нового министра через Инстаграм. Суть метода управления на местах в том, что лидер-непрофессионал неожиданно приезжает на завод, в военную часть, в парк отдыха и "руководит" там происходящими процессами. Это пробуждает в трудящихся массах большой энтузиазм, они поют и после визита вождя еще год перевыполняют все планы. В России реализовать буквально такое невозможно, но с использованием старого доброго советского жанра "писем вождю", помноженного на новые технологии, любой непрофессионал может оказаться на посту министра. Исток этого феномена коренится в магическом мировоззрении, согласно которому профессионализм и образование не важны; верность и лояльность гораздо важнее. Подобный подход порождает неискоренимую коррупцию, которая в итоге убьет и культуру, и рынок, и образование, и вообще все.

Неумелая пропаганда, попытки заткнуть всех критиков, истеричная реакция на слова отдельных политиков из США, рассказы об ЛГБТ, готовящих плацдарм в России и жаждущих "ввергнуть ее в хаос 90х", раздутые истерики о педофилах и защите детей - из той же серии. Российское руководство занялось построением предельно этатистского, бюрократического и весьма агрессивного режима в стиле худших латиноамериканских хунт, не осознавая или не желая осознать, что сама идея диктатуры может быть обсуждаема только в одном случае - когда стране угрожает коммунистический или теократический переворот, сродни революции Кастро или Иранской революции. И то после исчезновения угрозы диктатуру необходимо сворачивать, а лучше вообще обходиться без нее. В России ничего подобного кубинской или иранской ситуации не наблюдается, соответственно закручивание гаек - это всего лишь высочайшее пожелание властных структур, которым удобно дооформлять свою убогую систему образца Южной Америки 70х годов в режиме тишины и благолепия. Считаем нужным напомнить, что члены аргентинской и уругвайской хунты получили по 20-30 лет тюрьмы, несмотря на возраст, наличие детей и внуков. Им тоже в свое время было "удобно" копаться в вещах, которых они не понимали, приглушив протесты, запугав граждан и наплевав на конституционные нормы, которые им очень не нравились.

Наконец, в России действуют какие-то инвалидные парамилитарес. В Латине вооруженные граждане объединялись для того, чтобы защищать свою жизнь и собственность от ультралевых террористов. Когда к власти приходили те, кто ультралевых не поддерживал, парамилитарес расходились по домам, как это было в Чили, где сразу после прихода к власти правительственной хунты была распущена организация Patria y Libertad. В Аргентине и Уругвае подобные организации продолжали действовать уже при новых властях, делая совсем уж запредельные вещи, которые не могли себе позволять военные, и запугивая население. Подобным занимаются Ройзманы, Тесаки, Лиги безопасного интернета с "православными IT специалистами", Роскомнаркомы и прочие условно говоря люди и организации, лишенные абсолютно любых понятий о гражданственности, законности и прочем. Хрестоматийная ситуация - дела по какой-то причине идут не так хорошо, как хотелось бы, власти находят внешних и внутренних врагов и устраивают истерику через подконтрольные СМИ. Общество спектакля.

Подводя итоги, важно сказать - режим, подобный путинскому или альваресовскому (Уругвай) невозможно корректно описать в терминологии "правых" и "левых". Он гибридный, имеет черты обеих концепций, поскольку по мере надобности берет от них разные элементы, причем не в силу своей гибкости, интеллектуальности и универсальности, но в силу тупого животного стремления выжить, распространиться и сожрать как можно больше. Целью подобного режима является не улучшение качества жизни и увеличение свободы и счастья граждан, а выживание, как можно более длительное. Поэтому у такого режима нет стройной и четкой концепции, далеко идущей цели, диалога с гражданами. Поскольку у него нет проекта развития общества, он выпадает из рядов "правых" и "левых", превращаясь в политическую "вещь в себе", жутко боящуюся любых непонятных массовых движений и угроз. Отсюда самоизоляция, желание поссориться с конкурентами, бегство от реальной рыночной конкуренции - это все нестабильно, утомительно, пугающе для "вещи в себе", которая стремится к покою, росту и стабильности.

В этом смысле система, построенная Путиным и компанией за последние годы не уникальна - в Азии, Африке и бедных странах Латинской Америки подобное распространено до сих пор. Братом-близнецом Путина в Латине является Ольянта Умала в Перу и отчасти покойный Чавес в Венесуэле, в Африке похожую политическую модель реализует Поль Бийя, бессменный камерунский президент... Однако отсталые и сравнительно небольшие страны могут себе такое позволить, а Россия - гигант с огромными интеллектуальными, экономическими и техническими ресурсами - нет. Выпадение России из цивилизованного мира и потеря ею конкурентоспособности еще на 10-15 лет точно не приведет ни к чему хорошему, а скорее превратит в уродливую страну третьего мира, по которой будет перемещаться одичавшее население, подросшие личинки Тесака, рявкающие, что лучше на четвереньках и без науки, зато без гомосексуализма, "говнокуров" и с патриотическими песнями. В этом смысле российским правым неплохо бы поучиться у современных латиноамериканских коллег, таких как Мануэль Сантос или Отто Перес Молина. Правее уже некуда - оба участвовали в боях за безопасность в своих странах, боролись с ультралевыми террористами и мафией, и оба успешно работают на своих постах. Эти уж всяко адекватней и Путина, и его борцов за нравственность - тюремных шестерок и папенькиных сынков, берущих себе грозные ники в виде фамилий нацистских лидеров.