На фото: бюст поэта Александра Пушкина (Фото: Пресс-служба МИД РФ/ТАСС)

«Клеветникам России»: Пушкин, предсказал появление Макрона 190 с лишним лет назад. Как и нашей «пятой колонны»

«Мне досадно, что ты хвалишь Пушкина за последние его вирши…», писали некоторые современники великого поэта

Валентин Катасонов

https://svpressa.ru/blogs/article/417484/

В этом году 6 июня исполняется 225 лет со дня рождения величайшего русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, которого другой русский поэт Аполлон Григорьев назвал «наше все».

Творческое наследие Пушкина огромно. Напомню, что самое полное собрание его сочинений насчитывает 16 томов (издание было начато Академией наук СССР в 1933 году, а завершено в 1949 году). Только поэм у Пушкина насчитывается четырнадцать — начиная с «Руслана и Людмилы» (1817−1820) и кончая «Медным всадником» (1833). Плюс к этому роман в стихах «Евгений Онегин» (1823—1832).

В последние десятилетия XIX появились серьезные исследования творчества А.С. Пушкина. Это было начало того, что сегодня называется пушкиноведением.

В мировой литературе есть классики и классики. Произведения одних сродни музейным реликвиям, напоминающим о давно минувших временах. Произведения других — актуальны в любой момент истории. Пушкин — яркий представитель второй категории классиков. Некоторые произведения Александра Сергеевича на какой-то период времени могут несколько уходить в тень. А потом оказываться в центре внимания. Люди начинают вчитываться в каждую пушкинскую строку, ища подсказки для сегодняшнего дня.

Так, в застойные советские времена люди читали или смотрели на сцене драму Пушкина «Борис Годунов», но многим эта пьеса казалась «чистой историей», содержащей описание начинавшихся в России «смутных времен» (первая сцена — смерть царя Федора Иоанновича в 1598 году). О какой смуте мог думать советский читатель или зритель в условиях «железобетонной» (как тогда казалось) стабильности в стране?

Читали просто ради поддержания своего «культурного статуса». А вот сегодня в стране видны признаки смуты. В чем причины сгущающихся туч? Не приведет ли это к грозе? Как ее остановить? Я заметил, что «Борис Годунов» стал сегодня очень востребован.

Драма не только стала широко идти на театральной сцене. По этому произведению снимаются фильмы, причем видны признаки «актуализации» пушкинской пьесы. Появился даже видеоролик с интригующим названием «Владимир Путин как Борис Годунов нашего времени». Выходят публикации, сопоставляющие две эпохи.

А вот еще одно произведение А.С. Пушкина, злободневность которого никому не надо доказывать. Речь идет о стихотворении, состоящем всего из нескольких строф, которое называется «Клеветникам России». Стихотворение было написано в августе 1831 года. Нередко его именуют также «одой».

В учебниках и справочниках по поводу этого произведения говорится, что оно было порождено событиями в Польше 1830−1831 гг., получившими название «Польское восстание». Напомню, что тогда Царство Польское входило в состав Российской империи (на условиях определенной автономии).

Восстание провозгласило цель выхода из Российской империи, причем оно вышло за пределы территории Царства Польского, захватило Северо-Западный край и Правобережную Украину. Происходило одновременно с так называемыми «холерными бунтами» в центральной России.

Началось восстание 29 ноября 1830 г. под лозунгом восстановления независимой «исторической Речи Посполитой» в границах 1772 года (т.е. до ее раздела Пруссией, Австрией и Россией). Причем не только на собственно польских территориях, но и на прилегающих территориях, населённых белорусами и украинцами, а также литовцами и евреями.

Но стихотворение, наверное, не появилось бы без подключения к событиям под названием «Польское восстание» еще одного государства — Франции. Напомню первые строки оды:

О чем шумите вы, народные витии? // Зачем анафемой грозите вы России?

Слово «витии» вышло сегодня из обихода русского человека. Оно означает: «ораторы», «мастера красноречия». «Народные витии» в контексте стихотворения — ораторы, имеющие статус «народных избранников». Конкретно — члены французского парламента.

Пушкин обращается к французским политикам, призывающим к войне против России. Во Франции в 1831 году развернулась массовая кампания за военное вмешательство в поддержку Польши. Франция сама только что пережила свое «восстание» — июльскую революцию 1830 года (свержению Карла Х и установление конституционной Июльской монархии во главе с королём Луи-Филиппом). Июльская революция всколыхнула всю Европу. Говорят, что что она также вдохновила на восстание самостийных ляхов.

Кампанию в поддержку Польши во Франции стал раскручивать легендарный Жильбер Лафайет — «профессиональный революционер», который участвовал еще в Великой французской революции 1789 года. Он учредил Польский комитет и стал его председателем.

Лафайет, а также известный либеральный политик Франсуа Моген, генерал Максимилиан Ламарк и другие депутаты призывали в парламенте выступить против России. Но пока «народные витии» в Париже раскачивались, русские войска под командованием генерала Паскевича 8 сентября 1831 года взяли Варшаву.

Кратко напомню содержание стихотворения Пушкина. Оно четко делится на три части. Первая касается отношений внутри славянского мира. Отношения непростые, их история полна споров, конфликтов между «славянскими племенами», порой доходящих до военных стычек:

Уже давно между собою // Враждуют эти племена; // Не раз клонилась под грозою // То их, то наша сторона.

Пушкин говорит, что отношения между Россией и другими славянскими племенами — внутреннее дело славянского мира и нечего Франции (и всей Западной Европе) совать нос во внутрисемейные отношения:

Оставьте нас: вы не читали // Сии кровавые скрижали; // Вам непонятна, вам чужда // Сия семейная вражда; // Для вас безмолвны Кремль и Прага…

Во второй части стихотворения Пушкин говорит о вечной, можно сказать, мистической неприязни, ненависти Европы к России:

Бессмысленно прельщает вас // Борьбы отчаянной отвага — // И ненавидите вы нас…

В третьей части Пушкин предупреждает, что если Франция (или иная европейская страна) рискнет пойти военным походом, то с ней будет то же, что было с агрессорами предыдущих веков. О польских агрессорах Александр Сергеевич писал в «Борисе Годунове», о шведских — в «Полтаве», о французских (нашествие Наполеона Бонапарта в 1812 году) — в стихотворении «Бородинская годовщина» (написано через несколько дней после «Клеветникам России»).

Кончается ода всем хорошо известными словами:

Так высылайте ж к нам, витии, // Своих озлобленных сынов: // Есть место им в полях России, // Среди нечуждых им гробов.

Считаю «Клеветникам России» одним из самых сильных стихотворений Пушкина. Сохраняющим свою актуальность в каждый момент времени, поскольку ненависть Европы к России — не случайное и конъюнктурное ее состояние, это ее status quo. Кстати, после того, когда Паскевич взял Варшаву, ненависть французских «витий» к России достигла предельного градуса. Академик Е. В. Тарле отмечал, что после известия о взятии Варшавы Париж в течение нескольких дней был охвачен антироссийскими манифестациями, а все театры отменили представления. «Крики „Смерть министрам!“ гремели по городу, — описывает события сентября 1831 года Тарле. — <…> Роялистская газета „La Quotidienne“, умеренно-либеральная „Journal des Débats“, оппозиционная „Le National“ и другие влиятельные органы в разной степени выражали свою скорбь по поводу торжества Николая». Пушкиноведы отмечают, что парижская пресса, выражавшая враждебность французской элиты как к политике Николая I, так и к России в целом, была доступна образованной публике России, в том числе и Александру Сергеевичу.

Литературоведы до сих пор спорят по поводу того, кому все-таки было адресовано данное стихотворение. Некоторые считают, что, мол, не следует буквально понимать первые строки, в которых Пушкин обращается к «народным витиям» из Франции.

Как они могут услышать за тысячи километров от России глас поэта? Но все-таки стихотворение доходило и до Франции, и до остальной Европы.

Тогдашний министр просвещения Сергей Уваров (тот самый, которому принадлежит формула «Православие, самодержавие, народность») оперативно перевел оду Пушкина на французский язык. Были позднее и другие переводы (на французский, немецкий, итальянский). Известно, что в Европе образованные люди читали пушкинское стихотворение, были даже комментарии на него.

Но все-таки, честно говоря, стихотворение было адресовано, в первую очередь, российской аудитории. Прежде всего, той ее части, которая все еще не могла до конца избавиться от колдовских чар Парижа. Тех самых чар, которые подвигли часть российского дворянства выйти в декабре 1825 года на Сенатскую площадь в Петербурге. После восстания декабристов произошло частичное отрезвление российской элиты от дурмана французской революции с ее лживым лозунгом «Свобода, равенство и братство».

Сам Пушкин пережил такое отрезвление. И далее все его творчество было посвящено объяснение отечественному читателю, «почему Россия не Европа». Пушкин делал это с помощью поэзии. А спустя некоторое время эти же идеи были изложены систематически Николаем Яковлевичем Данилевском в его философском труде «Россия и Европа» (1869).

В целом публика встретила стихотворение Пушкина позитивно и даже с восторгом. Полковник Алексей Философов с восхищением оценивал стихотворение: «Какое богатство мыслей самых отвлечённых, выраженных пиитическим образом. Какие возвышенные, прямо русские чувства».

По воспоминаниям Ф. Ф. Вигеля, в Петербурге стихам Пушкина («Клеветникам России» и «Бородинская годовщина») с «живым участием рукоплескали», а по утверждению графини А. Д. Блудовой, «они повторялись всеми с увлечением». Пётр Чаадаев писал Пушкину: «Вот вы, наконец, и национальный поэт; вы, наконец, угадали своё призвание. <…> Стихотворение к врагам России особенно замечательно; это я говорю вам».

Хотя Белинский и Чернышевский считали, что после восстания декабристов Пушкин попал в зависимость от императора Николая Первого, они оценивали стихотворение высоко, как созданное не по заказу, а продиктованное истинными патриотическими чувствами поэта.

Белинский: «„Клеветникам России“ и „Бородинская годовщина“ Пушкина, хотя и дышат бурным, пламенным дифирамбическим вдохновением, но <…> не могут быть названы гимнами или дифирамбами в строгом смысле, потому что в них слишком заметна личность поэта». То же самое имел в виду и Чернышевский, когда утверждал, что «Пушкин был <…> свободен, когда писал «Клеветникам России» или «Руслана и Людмилу««.

Впрочем, часть публики встретила стихотворение настороженно. И даже враждебно. Некоторые представители российской элиты тайно или даже не очень тайно были на стороне Европы, в том числе Франции и Польши. Другие считали стихотворение Пушкина верноподданическим, «социальным заказом» царя.

Так, русский литературный критик Степан Шевырёв, как и многие, восхищался одой, на что русский писатель и публицист Николай Мельгунов писал ему: «Мне досадно, что ты хвалишь Пушкина за последние его вирши. Он мне так огадился как человек, что я потерял к нему уважение даже как к поэту». Бывший член «Союза благоденствия» Григорий Римский-Корсаков писал, что после выхода в свет оды Пушкина он отказывается «приобретать произведения Русского Парнаса».

Особенно разгулялся в критике и даже высмеивании пушкинского стихотворения Петр Вяземский, который, вроде бы числился в друзьях и даже единомышленниках Александра Сергеевича.

Ознакомившись 14 сентября со стихотворением, он записал в дневнике: «Будь у нас гласность печати, никогда бы Жуковский не подумал бы, Пушкин не осмелился бы воспеть победы Паскевича… Курам на смех быть вне себя от изумления, видя, что льву удалось, наконец, наложить лапу на мышь… И что за святотатство сближать Бородино с Варшавою. Россия вопиет против этого беззакония…»

В «Записных книжках» Вяземский развёрнуто критиковал стихотворение: «Пушкин в стихах своих «Клеветникам России» кажет им шиш из кармана. Он знает, что они не прочтут стихов его, следовательно, и отвечать не будут на вопросы, на которые отвечать было бы очень легко, даже самому Пушкину.

За что возрождающейся Европе любить нас? Вносим ли мы хоть грош в казну общего просвещения? Мы тормоз в движениях народов к постепенному усовершенствованию, нравственному и политическому. Мы вне возрождающейся Европы, а между тем тяготеем к ней. Народные витии (…) могли бы отвечать ему коротко и ясно: мы ненавидим, или лучше сказать, презираем вас, потому что в России поэту, как вы, не стыдно писать и печатать стихи, подобные вашим". С легкой руки Вяземского «Клеветникам России» и некоторые другие стихи Пушкина стали величать «шинельными». Они резали ухо тем, кто привык к стихам «салонным».

Вот такая была непростая атмосфера в российских верхах в годы творческого расцвета Пушкина. Поэт был своеобразной лакмусовой бумажкой настроений элиты. Но время доказывало правоту поэта. В.В. Орехов в статье «Клеветникам России»: авторская позиция и литературная репутация" отмечает любопытную метаморфозу, которую претерпел сам Петр Вяземский, страстный критик пушкинской оды: «В период Крымской войны он (Вяземский — В.К.) находился на лечении в Европе и наблюдал, как пропагандистская машина Европы разжигает антироссийскую истерию и провоцирует вполне реальные военные действия. И что же? Вяземский не только ввязался в журнально-газетную полемику, но еще и опубликовал целый сборник „шинельных“ стихов».

Сборник Вяземского назывался «К ружью» (1854 г.). Тогда же он издал в Европе брошюру «Письма русского ветерана 1812 г.», где изобличал ложные суждения европейцев о России.

В 1863 г. произошел очередной кризис в Польше, и Петр Вяземский в этой связи написал стихотворение «Французские журналы»: «Французским крикунам молчанье хуже пытки <…> // Теперь они ордой на нас восстали дружно. // Им верить — пробудил в них жалость Польши стон; // Нет, власть законную поколебать им нужно: // Им нравится мятеж, какой бы ни был он». Разве это не ответ ненавистникам и клеветникам России?

И это стихотворение того, кто за тридцать с лишним лет до этого иронично называл «Клеветникам России» «шинельными» стихами! Многие другие русские поэты с самого начала вдохновились этой пушкинской одной и писали по другим случаям подобные ответы клеветникам и ненавистникам России. Это, прежде всего, М.Ю. Лермонтов, который еще при жизни Александра Сергеевича в 1835 году написал стихотворение «Опять, народные витии…».

Спустя три с лишним десятилетия после пушкинской оды французы не просто нам угрожали, они уже обстреливали (совместно с англичанами) Россию. Я имею в виду Крымскую войну 1853−1856 гг. Тогда также подобные пушкинской оде «шинельные» стихи писали Ф.И. Тютчев, А.К. Толстой, В. Г. Бенедиктов и др.

Стихотворный ряд поэтических ответов ненавистникам и клеветникам России, начало которому дала ода Пушкина, продолжился и далее. Как отмечают наши литературоведы, «стихотворение „Клеветникам России“ стало литературным прецедентом, вызвавшим появление множества подобных текстов в схожих конкретно-исторических условиях» (М.А. Широкова. К вопросу о взглядах А.С. Пушкина на восстание в Польше… 1830−1831 гг).

Одно из последних стихотворений этого ряда было написано в 2004 году Владимиром Веровым.

Оно начинается так: Животный утоляя страх // Времен двенадцатого года, // Европа пляшет на костях // Ей ненавистного народа.

А вот его концовка: Умолкни, лживая молва, — // Пускай узнают поименно: // Россия все еще жива! // Не пали отчие знамена!

Итак, «Россия все еще жива!». Жив и Пушкин!