Программа 5/100, или Как выучить ишака говорить? Мог ли бы сегодня гагаринский «Восток» преодолеть силу тяготения бюрократизма? К 55-летию полета первого космонавта

Мог ли бы сегодня гагаринский «Восток» преодолеть силу тяготения бюрократизма?

К 55-летию полета первого космонавта

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=602602

Инженер РКК «Энергия» В.Н. Мельников уже выступал в «Советской России» в январе 2000 года (www.docme.ru/JQL5), (www.docme.ru/1w6), (www.docme.ru/Wld2) с предложением создать объединенную космическую корпорацию, устранить дублирование производства, унифицировать изделия ракетно-космической техники (РКТ). С тех пор частично реализовались предложения по созданию госкорпорации «Роскосмос», но дальнейшие шаги зачастую вязнут в корпоративном эгоизме руководителей предприятий.

В НАЧАЛЕ 2000-х годов под эгидой Российского космического агентства была реализована НИР (научно-исследовательская работа) «Гироскоп», которая позволила выжить предприятиям космического приборостроения в кризисные годы «переходной экономики». В настоящее время в условиях почти 70-процентного урезания бюджета Роскосмоса с целью исключения дублирования однородных работ, распыления средств на создание образцов ракетно-космической техники (РКТ), обеспечения совместимости элементов космических аппаратов (КА) необходимо в рамках вновь созданной корпорации «Роскосмос» реализовать программу создания унифицированного ряда российских оптико-электронных приборов для ориентации КА, гироскопических приборов, электромеханических и реактивных исполнительных органов, бортовых цифровых вычислительных комплексов (БЦВК), средств создания, отработки, бортового программного обеспечения (ПО), средств наземной отработки служебных систем КА и т.п., единого подхода к средствам управления полетом создаваемых КА, в частности ЦУПов.

Для решения указанных задач актуально ввести жесткую координацию технической и экономической политики, в том числе по разработке стандартов, методических материалов с учетом требований международного сотрудничества, предусмотреть возможность реализации принципа взаимозаменяемости на уровне функциональных блоков (принцип «лего-технологий»), интерфейсов отдельных элементов этих средств, приборов. Например, при создании оптических инфракрасных приборов ориентации предусмотреть их модификации для обеспечения работоспособности как на низкоорбитальных КА – высота полета от 200 до 1000 км, так и на высокоорбитальных КА – высота полета до 40 000 км и выше (например, путем замены унифицированной оптической головки при сохранении без изменений других элементов, т.е. не требуется новая разработка прибора). При создании БЦВК – создание унифицированных вычислительных машин разных по мощности, по объему памяти и т.п., но с взаимозаменяемыми элементами, унифицированным ПО и т.д. Следует обратить внимание на унификацию интерфейса командно-информационного обмена приборов и БЦВК, посадочных мест приборов для их установки на КА. В частности, необходимо провести анализ конструкторских решений по реализации посадочных площадок на эксплуатируемых КА и после обобщения существующего многообразия выбрать два-три стандартизованных варианта реализации посадочных мест для установки приборов. Важным моментом является организация под эгидой Роскосмоса взаимообмена передовыми ракетно-космическими технологиями, подобно инициативам С.П. Королева в 60-е годы, при зарождении космической отрасли СССР.

Напомню, что в конце 50-х – начале 60-х годов было принято решение об организации ряда филиалов королевского ОКБ-1, теперь РКК «Энергия», и передаче (разумеется, безвозмездной) технологий проектирования и изготовления космических аппаратов (КА) различного назначения. Создание в разных концах страны филиалов ОКБ-1 и передача им технологий производства ракет, КА и т.п. не являлось, как считают некоторые критики, стремлением Королева «работать на ТАСС». Этот весьма позитивный шаг продиктован государственными интересами по расширению географии расположения предприятий и направлений развития космической деятельности в интересах обороны, науки, всего народного хозяйства.

Как известно, такие масштабные акции, требующие огромных финансовых средств, осуществлялись исключительно на государственном уровне по постановлениям Военно-промышленной комиссии при ЦК КПСС. Теперь можно сказать, что именно благодаря реализации такого решения, космическая отрасль продолжает «держать удар» от так называемых реформ. Технологии по спутнику связи «Молния-1» передали в КБ ПМ, возглавляемое Решетневым (теперь НПО ПМ, г. Железногорск, более известный как Красноярск-26), КА наблюдения – в ЦСКБ, возглавляемое Козловым (г. Самара), «Лунники», «Венеры», «Марсы» – в НПО имени Лавочкина, возглавляемое Бабакиным, морские ракеты – в КБ, возглавляемое Макеевым (г. Миасс). В те же годы нынешнее ГКНПЦ имени Хруничева получило от НПП «Машиностроение», возглавляемое Челомеем (г. Реутов), технологии изготовления ракет-носителей «Протон»…

РОСКОСМОС курирует космос и не проявляет интереса к проблемам применения аппаратов легче воздуха в интересах народного хозяйства. А ведь создание народно-хозяйственных высотных автономных аэростатных систем имеет большие перспективы. Сейчас в России несколько десятков тысяч нетелефонизированных населенных пунктов, многие из них не имеют даже телевещания. Между тем создание инфраструктуры является важнейшим факторов подъема национальной экономики, роста деловой и интеллектуальной активности общества. Российские условия не позволяют быстро разворачивать и эффективно использовать кабельные сети. В то же время спутниковые и аэростатные средства требуют гораздо меньших капитальных затрат и эксплуатационных расходов. Разработка и реализация общероссийской программы создания систем связи на основе автономных аэростатов, интегрированной в спутниковую систему связи, позволила бы наладить телевещание и доступ к интернету во всех отдаленных уголках страны.

В США, в Европе, в Азии и Австралии рассматриваются проекты ретрансляции с помощью автономных управляемых дирижаблей с поддержанием неизменной точки стояния,например, с помощьюэлектродвигателя с пропеллером на высоте 17–25 км.

В России в той или иной степени лишь отдельные организации проявляют интерес к аэростатным системам, в частности «Авгуръ». Но этого явно недостаточно для реализации комплексного межотраслевого проекта. Только предприятия, владеющие космическими технологиями, способны разработать и эксплуатировать автономный летательный аппарат легче воздуха, который на высоте около 25 км способен в течение 5 лет в автоматическом режиме поддерживать точку стояния, ориентировать антенны, вырабатывать с помощью солнечных батарей и аккумулировать электроэнергию для энергоснабжения бортовой аппаратуры. При необходимости проведения регламентных работ такой аэростат по команде из ЦУПа (центра управления полетом) может вернуться на Землю, а затем вновь занять рабочее место на заданной высоте. Возможно создание системы обслуживания, дозаправки аэростатов, барражирующих на высоте около 25 км. Для этого могут быть использованы технологии обслуживания (стыковки, дозаправки и т.п.) орбитальных станций транспортными и грузовыми кораблями «Союз», «Прогресс», энергоснабжения с помощью гибких солнечных батарей.

Еще одна проблема – низкая производительность труда, в частности, на предприятиях Роскосмоса. С чем это связано, можно пояснить на частном примере заключения договоров предприятия заказчика с предприятием исполнителем. Несмотря на наличие современных средств коммуникаций, Минфин, налоговые ведомства не принимают (не разрешают!) оформлять и передавать отчетные документы (акты приемки работ, дополнительные соглашения к договорам и т.п.) в электронном виде. Только подлинники с синими печатями. Но почтовое отправление, например, из г. Королева Московской обл. в Санкт-Петербург доставляется более чем через 10 суток! Таким образом, косность финансового блока правительства отражается на снижении скорости документооборота между предприятиями, что существенно снижает производительность труда в РФ. Предлагается ускорить внедрение в РФ электронного документооборота, в том числе и по договорной документации!

Академик РАН Борис Евсеевич Черток как-то сказал, что Гагарин не полетел бы в нынешние годы из-за множества введенных бюрократических согласований, предшествующих старту ракеты. К таким «согласованиям», снижающим не только производительность труда, но и надежность при производстве изделий РКТ и др. оборонных заказов, является необдуманное введение на предприятиях Роскосмоса так называемого западного опыта проведения тендера на отбор поставщиков для ракетно-космической промышленности. Проведение тендера на поставку электронно-компонентной базы (ЭКБ) для КА приводило в реальной жизни, например, к предложениям членов тендерного комитета, на полном серьезе, о приобретении ЭКБ на Митинском радиорынке, спецклеев, лакокрасочных и др. покрытий изделий для КА на Мытищинском рынке... После таких «тендерных комиссий» о какой надежности российской космической техники можно говорить! Не это ли является причиной серии аварий РКТ в последние годы?!

Другой пример – обязательное прохождение договоров на поставку приборов для изготовления космических аппаратов через специальную процедуру «сделка с заинтересованностью». Цель введения такой процедуры прозрачна, а именно, исключить коррупционные сделки между акционерными предприятиями, связанными родственными узами. Но какое отношение к таким «сделкам с заинтересованностью» имеют предприятия космической отрасли? Дело в том, что, например, акции ведущего предприятия ракетно-технической отрасли ОАО РКК «Энергия», г. Королев, принадлежат не только юридическим лицам, но и физическим лицам, работникам предприятия. Естественно, что по оценке стоимости доля таких акций – тысячная доля процентов от балансовой стоимости предприятия. Но формально, по закону, такой акционер-физическое лицо считается не заинтересованным в сделке при заключении договора между заказчиком и другим предприятием-исполнителем, подведомственному Роскосмосу.

К тому же, в совете директоров предприятий заказчика и исполнителя, как правило, имеются «общие», отнюдь не связанные родственными узами, члены совета директоров из Росимущества, из Роскосмоса. А при наличии таких «родственных связей» через Роскосмос, Росимущество, по закону, требуется на совете директоров и даже собрании акционеров одобрять сделку с заинтересованностью при заключении договора. Представляете, сколько времени занимает эта бессмысленная процедура, как затягиваются по формальным причинам сроки изготовления космической техники, снижается ее надежность! Причем проблема эта известна юристам предприятий, неоднократно поднималась в Роскосмосе, но отвергалась чиновниками. Предлагается откорректировать законодательство об акционерных обществах, исключить процедуру прохождения тендера и сделки с заинтересованностью для отраслей, связанных с космической техникой и, возможно, других отраслей специальной техники, где предъявляются особые требования к надежности и работоспособности изделий в условиях космического пространства.

НУ А ЧТОБЫ Гагарин мог полететь сегодня, как тогда 12 апреля 1961 года, есть еще одно предложение. Вновь созданной структуре управления оборонными отраслями – персонально назначенными указом президента РФ двадцати генеральным конструкторам необходимо предоставить право принимать решение, даже вопреки существующему несовершенному законодательству, которое тормозит развитие вверенных им отраслей промышленности, как когда-то Сергею Павловичу Королеву в легендарные шестидесятые годы!

 Если не кормить российских изобретателей, придется кормить зарубежных! В выступлениях, на встречах руководителей государства с представителями бизнес-общественности неоднократно подчеркивалась особая роль инновационного развития промышленности РФ. Особую актуальность этот вопрос приобретает в условиях санкционной войны.

Но о каком инновационном развитии РФ можно говорить, если по сравнению с СССР количество создаваемых новшеств сократилось примерно в 20 раз, отстали мы в части создания внедрения инноваций и от зарубежных партнеров. Но зато преуспели в создании чубайсовского инновационного корпоратива в Сколкове. В Китае в 2014 г. подано 924 тысячи заявок на изобретения, в РФ – порядка 15–20 тысяч! То есть, в РФ информационное поле о новшествах, защищенных отечественными патентами на изобретения, в 50 раз меньше китайского. Это по сути то же самое, если бы в годы «реформ», к примеру, уничтожили более половины книжного фонда Ленинской библиотеки.

Одной из причин отставания является и то, что в СССР подать заявку на изобретение мог любой гражданин. При этом подача и рассмотрение заявок на изобретения в патентное ведомство оплачивало государство. Введенный после развала СССР Патентный закон (затем пришедшая на смену ч. IV ГК РФ) предусматривает внесение оплаты за подачу заявок на изобретения, поддержание патентов на изобретения и не предусматривает стимулов для их создания. Пошлина на получение и поддержание патента на изобретение стоит десятки тысяч рублей, что недоступно для рядовых ИТР, тем более пенсионеров даже после введения «пенсионерской» и «героев куликовской битвы» скидки на пошлину. Даже крупные авиакосмические и др. предприятия «экономят» на изобретениях. При этом не учитывается прогноз экономических потерь от патентной блокады российских товаров, технологий в постсанкционный период, а это убытки покруче, чем от санкций. Если не кормить российских изобретателей, придется кормить зарубежных!

Таким образом, существующее законодательство ввиду отсутствия возможности бесплатной подачи заявок на патенты, отсутствия стимулов отсекает значительную часть предприятий, потенциальных изобретателей, в частности ИТР, ушедших на пенсию, от творческого процесса, является бомбой замедленного действия, угрозой введения патентной блокады российских технологий.

Предложения по стимулированию инноваций неоднократно излагались в СМИ (например, http://www.docme.ru/OD6), но с такой же регулярностью отвергались чиновниками. Чтобы российская промышленность встала на инновационные рельсы, недостаточно одних декларативных заявлений. Для стимулирования инноваций необходимо решение на уровне правительства и президента РФ. Так как термин «инновация» имеет весьма широкое толкование, предлагается, в первую очередь, принять законы, стимулирующие изготовление, производство товаров, которые защищены патентами на изобретения. То есть, их новизна должна быть подтверждена государственной патентной экспертизой!

Поэтому ч. IV ГК РФ должна быть дополнена возможностью бесплатной подачи и регистрации и поддержания российских патентов на изобретения, например, на имя государства в лице патентного ведомства РФ. Важным является и то, что оформление заявок на изобретения, создание новой продукции, дискуссия между авторами и экспертами расширяет инженерный кругозор, стимулирует молодежь к обучению, вырабатывает инженерное (и не только) мышление! Необходимо восстановить Всероссийский НИИ государственной патентной экспертизы хотя бы до масштаба ВНИИГПЭ, существовавшего в СССР.

Несомненно, для расширения инновационного информационного поля, обеспечения внедрения в народное хозяйство инноваций, созданных в оборонной, ракетно-космической промышленности требуется рассекречивание закрытого фонда изобретений бывшего СССР. Здесь важен обучающий и исторический аспект на примере инноваций, созданных в СССР, которые по ряду причин носили закрытый характер. Было бы разумным изменить порядок снятия грифа секретности с информации, связанной с изобретениями, путем внесения изменений в закон о гостайне в части, касающейся объектов интеллектуальной собственности по ч. IV ГК РФ. Например, в законе о гостайне внести соответствующие изменения в части безусловного, например, через 5 лет после создания изобретения снятия грифа секретности с материалов изобретений и др., которые относятся к интеллектуальной собственности (часть IV ГК РФ). Если же актуальность закрытого статуса изобретения остается в силе, то решение о продлении запрета открытой публикации должно приниматься специальной комиссией.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, с целью стимулирования инновационного развития промышленности РФ предлагается принять законы о налоговых льготах предприятиям, создающим продукцию, защищенную патентами, авторскими свидетельствами на изобретения (см. www.docme.ru/vN5 – ПУТИ СТИМУЛИРОВАНИЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА).

После введения части IV ГК остаются актуальными предложения, изложенные в статье «Наркотик для космоса», (www.docme.ru/uw6 – опубликована в журнале «Интеллектуальная собственность» №5, 1999 г.) по совершенствованию охраны ИС, промышленной безопасности.

«Конвенция учреждающей всемирной организации интеллектуальной собственности», подписанная в Стокгольме 14 июля 1967 года, опубликованная в документе «Парижская конвенция по охране промышленной собственности». Комментарий. Перевод с французского Тумановой Н.Л. Под редакцией проф. Богуславского М.М. // Издательство «Прогресс». Москва, 1977 г., пункт VIII, гласит, что «…интеллектуальная собственность» включает права, относящиеся к защите против недобросовестной конкуренции, а также все другие права, относящиеся к интеллектуальной деятельности (ИД) в производственной, научной, литературной и художественной областях». То есть, прямо указывается на то, что ИС включает права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной областях!

Законодательные статьи по охране авторских и смежных прав необходимо доработать с тем, чтобы можно было использовать их для защиты как авторских прав, так и технических процессов, промышленных произведений, т.е., того, что изготовляется на предприятиях по разработанной технической документации.

Например, если под «двухмерным произведением» понимать чертеж, а под «изготовлением в трех измерениях одного или более экземпляров» – любое промышленное произведение (нужно ввести такое понятие в законодательство), например, ракету, клапан и т. п., то уже сейчас можно было бы защищать не только авторское право создателей литературных произведений, но и промышленные произведения, созданные по инженерным чертежам!

С уважением

Владимир Николаевич МЕЛЬНИКОВ,

ведущий инженер-электроник РКК «Энергия» имени С.П. Королева

Программа 5/100, или Как выучить ишака говорить?

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=602605

1.

Есть такая восточная притча. Один падишах объявил, что подарит три мешка золота тому мудрецу, кто научит его ишака говорить. Но с условием, что если это ему не удастся, то незадачливому учителю отрубят голову. Известный шутник Ходжа Насреддин тут же вызвался выучить ишака и сказал лишь, что ему понадобится для этого 15 лет и чтобы ему заплатили вперед. Падишах согласился, весьма довольный, Ходжа погрузил золото на ишака и пошел домой. Когда же по дороге его обступили люди и стали спрашивать: почему он согласился на верную смерть, пусть и через 15 лет, Ходжа ответил: «Эх! 15 лет – срок долгий! Через 15 лет или я умру, или ишак, или падишах!»

Эта притча вспомнилась мне, когда разразился скандал со знаменитой президентской программой 5/100…

2.

В 2012 году президент Российской Федерации В.В. Путин подписал один любопытный указ. Назывался он скучно и длинно, как и полагается бюрократическому документу: Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. №599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки». Однако содержание его было интереснее, и именно оно положило начало той истории, которая закончилась упомянутым скандалом. В указе, помимо прочего, говорилось следующее: «В целях дальнейшего совершенствования государственной политики в области образования и науки и подготовки квалифицированных специалистов с учетом требований инновационной экономики постановляю:

«…Правительству Российской Федерации:

...обеспечить достижение следующих показателей в области образования:

вхождение к 2020 году не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов…»

В переводе с бюрократического языка на общедоступный это значит, что президент Российской Федерации решил покончить с таким положением дел, когда вверенные Минобразования университеты оказываются, как правило, в самом низу таблиц рейтингов международных университетов, и отдал приказ правительству РФ предпринять соответствующие действия – сделать так, чтоб к 2020 году хотя бы 5 российских университетов попали в первую сотню мировых рейтингов университетов. Не совсем понятно: почему именно 5, а не 3 или 7, и почему именно к 2020-му. Но с президентами в Российской Федерации спорить не принято. Так, с его легкой руки эта программа и получила название 5/100.

Уже в следующем, 2013 году правительство предприняло ожидаемые от него действия. Оно объявило конкурс и создало международную комиссию для того, чтобы выбрать вузы-претенденты. В комиссию вошли, помимо прочих, министр образования и науки Дмитрий Ливанов – как тот, кто лучше всех знает российские университеты, глава Сбербанка Герман Греф – как тот, кто будет выделять деньги на развитие, и президент университетского колледжа Лондона Малкольм Грант – как тот, кто знает, что такое международные рейтинги. Комиссия выбрала из 56 заявок 15 российских вузов, которым и выделили субсидии для выполнения задачи, поставленной в указе президента. Среди победителей оказались 4 московских вуза, 3 петербургских, остальные провинциальные, среди которых 3 – федеральные университеты (Елена Мухаметшина «Вузам раздали на рейтинги». «Газета.Ru» 09.07.2013.) Любопытно, что в список не попал самый успешный российский университет – МГУ, который в 2010-м, по данным авторитетного Шанхайского рейтинга, уже и так занимал 74-е место и имел, таким образом, наивысшие шансы на первые места, но зато попали родной вуз министра Ливанова МИСиС и, конечно, ВШЭ. Впрочем, критерии, по которым производила выбор комиссия – тема отдельного большого разговора.

Вернемся к существу дела. Каждому вузу-победителю было обещано по 600 миллионов рублей, с тем чтобы 10 университетов из списка к 2020 году попали в список 200 лучших университетов мира, а 5 – в первую сотню. 600 миллионов, впрочем, оказались лишь стартовой цифрой. За 2013–2015 годы этим вузам было выделено в общей сложности 31,5 миллиарда рублей (а в период с 2016-го по 2020-й планировалось выделить еще 14,5 миллиардов).

И вдруг в 2016 году Счетная палата выступила с сенсационным заявлением: президентская программа 5/100 на грани срыва («Счетная палата жестко раскритиковала Минобрнауки…» / «Накануне.Ru» 14.01.206). Несмотря на постоянно растущее субсидирование, российские университеты, выбранные международной комиссией, так и не продвинулись вверх в международных рейтингах за 2013–2015 годы. Кроме того, выяснилось, что, вопреки утвержденным на самом верху сметам, и субсидирование велось крайне неравномерно: 5 вузам субсидия была завышена, а 9 остальным занижена. Но самое главное: обнаружилось, что выделенные средства расходуются не по назначению. 60% многомиллиардных субсидий ушло на заработную плату, что шло в разрез с требованиями министерства, которое выработало программы развития вузов и ждало действий в строгом соответствии с программами… В частности, предполагалось, что вузы будут расширять свою материальную базу, обновлять библиотеки, создавать новые лаборатории, налаживать международные связи, приглашать иностранных преподавателей … а вместо этого деньги большей частью были банально проедены... Короче, как выражался один наш известный политик, «получилось как всегда»…

3.

Записные провластные публицисты из газет и с телеканалов стали, как водится, проклинать руководителей вузов, которые «из-за своей жадности» чуть не сорвали осуществление «мудрой программы президента». Но по-моему скромному мнению, руководство вузов поступило единственно возможным в этой ситуации образом. Поступи оно иначе, оно уподобилось бы Ходже Насреддину, который на полученное золото стал бы накупать для ишака пособия по лингвистике… В отличие от высшего руководства страны, руководители вузов знают ситуацию в нашем высшем образовании, как говорится, изнутри. Поэтому они прекрасно понимают, что перед нами не что иное, как очередная странная прихоть начальства. Попадание в высшие строчки международного рейтинга для российских вузов цель не просто неисполнимая (если, конечно, не будут созданы новые рейтинги, специально заточенные для лидерства российских университетов), но и бессмысленная. Постараюсь объясниться.

Опорной конструкцией западной системы является научно-исследовательский университет, который восходит к немецкой модели исследовательского университета, созданной Вильгельмом фон Гумбольдтом. Он представляет собой не только образовательное, но и научное учреждение, где преподают не просто педагоги, а действующие ученые, делящиеся результатами своих разработок со студентами, обучающие их методологии научного исследования, заражающие их духом здорового критицизма, свойственного свободному исследователю. Все ведущие глобальные университеты, находящиеся в первой сотне международных рейтингов, – Массачусетский технологический, Гарвард, Принстон, Йель, Оксфорд, Кембридж – это научно-исследовательские университеты. Государственной структуры, подобной нашей Академии наук, в Америке нет (конечно, Академии наук там есть, и даже множество, но это негосударственные «профсоюзы ученых» – ведущие научные разработки ведутся не в их рамках, а в рамках университетов).

При этом западные университеты и колледжи открыты для студентов и преподавателей со всего мира. Недаром же они называются глобальными, то есть мировыми университетами. В них учатся и китайцы, и японцы, и русские. Преподают также лучшие ученые из Европы, Азии, Африки. Есть даже такой анекдот: американский университет – это место, где бывшие российские физики и математики учат китайцев и индусов.

Именно поэтому в основу международных рейтингов заложены главным образом два критерия – научная активность преподавателей и процент иностранных преподавателей и студентов от общего количества. Чем больше у преподавателей университета публикаций в ведущих, англоязычных, западных научных изданиях, чем больше в университете учится студентов из разных стран мира, чем больше «гостевых преподавателей» – тем выше стоит университет в таблице рейтингов.

Российская система высшего образования принципиальным образом отличается от западной. Еще при зарождение российской вузовской системы образовательная и научная деятельность у нас фактически были разделены. Если немецкая модель университета возникла в результате слияния Берлинской академии наук с Берлинским университетом, у нас по указу Александра I университеты, которые Петр первый мечтал видеть в качестве подразделений Академии, были отобраны у Академии наук и переданы в ведение Министерства просвещения. С тех пор сложилась традиция, согласно которой в России и до революции, и в советские времена, и сейчас наукой преимущественно занимаются работники Академии наук, а вузовские преподаватели в основном заняты преподаванием. Конечно, и в императорских университетах, и в советских, и постсоветских вузах были и есть отдельные крупные ученые, которые в промежутках между занятиями по личному почину не формально, а по-настоящему занимались и занимаются научными изысканиями. Но никогда кафедры наших вузов не были настоящими научными коллективами, которые на манер лабораторий или отделов академических институтов осуществляли бы сообща разработки одной и той же научной темы (хотя по документам – от уставов вузов до отчетов кафедр – так дело и обстоит).

Сама организация труда российских преподавателей просто не оставляет времени для полноценной научной работы, и если отдельные ученые умудряются ее не забросить, то вопреки основной работе в вузе. Российский преподаватель всегда работал и работает гораздо больше западного. Если для профессора и даже ассистента профессора западного университета нормой является одна-две лекции в неделю, то у нас, даже в щадящие советские времена, годовая нагрузка составляла от 600 до 800 часов в год, львиная доля которых приходилась на «горловые», аудиторные, часы. Это две-три лекции или семинара в день. Сейчас же нагрузка резко увеличилась – до 1000 часов, а то и больше. Студентов становится все больше, так как с введением коммерческих мест планка приема и сессионного отбора резко упала. В советские времена в вузы поступало менее 40% процентов выпускников школ и около четверти поступивших уходили не доучившись, так как не выдерживали ритма учебы. Теперь поступает около 100% выпускников и доучиваются практически все, кроме тех, кто не смог оплатить учебу. Количество же преподавателей наше руководство планомерно уменьшает. Причем это же руководство в лице Министерства образования требует от преподавателей активной научной работы и указывает, что на Западе научная активность – один из главнейших критериев эффективности преподавателя. Тогда как наш преподаватель и так отчитывает иногда по 5, а то и 6 занятий в день (это 10–12 сорокапятиминутных уроков), и даже те краткие часы досуга, которые у него остаются, он тратит на написание бесконечных бюрократических бессмысленных программ и комплексов, которые требует от него те же работники министерства.

Сама организация учебного процесса в российских вузах ориентирована на то, чтобы они не столько воспроизводили новое, добытое ими самими знание, сколько транслировали уже имеющееся, проверенное, общепринятое. У нас, в отличие от Запада, преобладают не специальные новаторские курсы, а общие курсы, которые читаются по учебникам, рекомендованным министерством и написанным десятилетия назад. Преподаватели не должны выходить за их рамки (даже после формального объявления свободы преподавания).

Итак, у нас новое научное знание создается в институтах Академии наук и, кроме того, в меньшей мере, в нескольких элитарных московских и петербургских вузах, где собраны лучшие специалисты и введены отдельные элементы западных исследовательских университетов. Основная масса российских вузов занимается раздачей готового, отраженного в учебниках знания. Наши преподаватели не столько ученые, сколько педагоги и даже если имеют склонность к научной работе, то поставлены в такие условия, что полноценно заниматься ею не могут. Это, собственно, и не их дело.

Очевидно, сколько ни вкачивай денег в такие вузы – выйти на уровень ведущих, западных университетов по научным публикациям и количеству лауреатов престижных премий они объективно не смогут. Дело не в людях, не в их зарплатах и не в объеме финансирования. Дело в структуре и социальной функции самих наших вузов. В конце концов, как бы парадоксально это ни прозвучало, дело в наличии такого Министерства образования, как в сегодняшней России, которое говорит, что желает развития научной деятельности вузов, а делает всё, чтобы и имеющаяся научная деятельность захирела. Напомню, что такие вузы, как Гарвардский университет или Массачусетский технологический институт, не подчиняются министерству образования США и сами решают, куда им девать полученные от спонсоров деньги, какую нагрузку устанавливать для профессоров и какой системой тестирования пользоваться при приеме абитуриентов.

Конечно, в рамках программы 5/100 какой-нибудь российский вуз может получить деньги для приглашения нобелевских лауреатов с Запада или ведущих академических российских ученых. Но если они будут находиться в этом вузе не на правах «свадебных генералов», а работать там наравне со всеми остальными преподавателями, то у них не останется ни времени, ни сил на научную деятельность.

К тому же такое приглашение и само по себе не имеет большого смысла. В российских вузах отсутствует так называемая «свобода учебы». Если студенты западных вузов сами формируют свой индивидуальный учебный план и сами выбирают себе предметы и преподавателей, наша система образования устроена иначе: у нас есть общий учебный план, которому подчиняются все студенты. Не они решают, какие предметы и у каких преподавателей они будут слушать в данном семестре. Это указано в годовом учебном плане, утвержденном ректором. Тем самым достигается цельность и полнота получаемых студентами знаний и исключаются случаи, когда студент, которому предстоит получить такой же, как у всех, диплом физика, вместо квантовой хромодинамики слушает на филфаке курс структурной лингвистики (тогда как на Западе обладатели одного диплома могли слушать совершенно разные курсы и фактически имеют разные «мозаики знаний»).

В ходе Болонской реформы была попытка ввести и у нас в урезанном виде «свободу учебы», но сделано это было формально и иначе не могло и быть. У нас плановая система организации учебного труда преподавателей, каждый преподаватель обязан отработать 1000 часов в год, а если его не выберут студенты, то он план по нагрузке не выполнит.

Но ведь именно «свобода учебы» и придает смысл приглашению ведущих ученых. В американский университет устраивается лауреат Нобелевской премии по физике, и на его лекции записываются студенты со всех естественных факультетов («департаментов», как они у них называются), а также – из интереса – и многие гуманитарии. Теперь предположим, что российский провинциальный вуз получил по программе 5/100 достаточно денег, чтоб пригласить на семестр Нобелевского лауреата по физике – преподавателя Гарварда или академика из московского НИИ. Ему дадут спецкурс, на который будут ходить студенты 3-го курса физфака, специализирующиеся, скажем, по ядерной физике, у которых этот спецкурс записан в учебном плане. Это группа из 10–15 человек. У студентов других специализаций даже на том же курсе (не говоря уже о других курсах и факультетах) свои учебные планы, и если они пожертвуют указанными в них предметами ради спецкурса американца, их отчислят за непосещение своих занятий. Приглашать ради 15 человек академика и нобелевского лауреата и платить за это тысячи долларов – это, говоря по-русски, стрелять из пушки по воробьям.

Можно конечно, поручить лауреату «поточную» лекцию, но тогда это будет лекция по общей физике, о которой лауреат уже мало что помнит. Всю жизнь он занимался узкой проблемой и о ней и хотел рассказать на лекциях. А лекции на общие темы, может быть, даже лучше его читает обычный преподаватель этого вуза – не гениальный ученый, но хороший методист и опытный лектор.

Кстати, здесь кроется и главная причина того, почему даже такой накачанный деньгами российский вуз не сможет стать глобальным, то есть мировым, университетом по составу студентов. Абитуриенты из Африки и Азии едут в Принстон и Гарвард, потому что там преподают ведущие ученые мира. Университеты специально за ними охотятся, предлагают им высокие гонорары, создают комфортные условия для научной работы. Наши университеты не научные, а образовательные учреждения. Здесь не блистают «маэстро» мирового уровня перед толпами поклонников, здесь квалифицированные педагоги методично выдают на-гора год за годом значительное число квалифицированных специалистов для нашей экономики и социальной сферы. «Маэстро» мирового уровня у нас работают в академиях со своими аспирантами, пишут учебники, читают открытые лекции в НИИ. Но даже если такой и будет приглашен в российский университет и какой-нибудь китаец и японец, привлеченный этим, приедет и поступит в данный университет, не факт, что этот китаец или японец будет слушать его лекции. Это уж зависит от учебного отдела, составляющего учебный план. Да и не факт, что его лекции будут о его научных разработках. Возможно, это будут стандартные лекции на общие темы по учебнику.

Это не говоря уже о том, что инфраструктура наших вузов плохо приспособлена к приему иностранцев, что признает даже ректор ВШЭ Кузьминов. У нас почти нет курсов на английском, работники вузовской инфраструктуры (поликлиник, столовых) тоже не говорят по-английски. Более того, само содержание нашего высшего образования адаптировано к нуждам и стандартам наших российских экономики, общества и государства. Российские вузы создавались не для того, чтобы обучать иностранцев, которые потом уедут за рубеж, а чтоб обеспечивать специалистами собственную страну.

4.

Итак, создать в России университеты, подобные ведущим западным глобальным университетам, – утопия. И дело не в недостаточном финансировании, а в принципиально ином устройстве российских вузов, предназначенных совсем для других целей, чем вузы западные. Поэтому если измерять их эффективность согласно критериями западных рейтингов, отражающим специфику западных университетов, наши вузы всегда будут проигрывать. По той же причине, по которой гоночная машина всегда победит асфальтовый каток, если их заставить соревноваться на спортивной трассе. Асфальтовый каток ведь создавался не для того, чтобы ставить рекорды скоростей.

Но даже если бы удалось построить на нашей российской почве образцовый исследовательский глобальный университет, то и это бы ничего не дало. В такой затее просто нет никакого смысла. Все равно в наш родной «российский Гарвард», укомплектованный одними нобелевскими лауреатами и новейшим оборудованием, не хлынут толпы абитуриентов из Америки, Европы и стран Азии и Африки.

Все дело в том, что, мы, как бы это сказать… несколько удалены от метрополии мирового капитализма. Неслучайно ведь почти все ведущие глобальные университеты размещены на территории США или, на худой конец, Англии, Канады, Швейцарии, Голландии. Глобальные университеты и существуют для того, чтобы взращивать политико-экономическую элиту западного капиталистического мира, выкачивая «мозги» с разных континентов. Их лучшие выпускники, помимо научных учреждений, работают в транснациональных корпорациях и в международных политических структурах вроде ООН. А все они находятся преимущественно в тех же США. Какой смысл парнишке из Айовы, желающему стать ведущим специалистом в корпорации Apple, ехать учиться в Москву или в Казань, даже если там ему дадут образование, сравнимое с уровнем MTI? К Купертино (штат Калифорния), где, как известно, располагается штаб-квартира Apple, Массачусетс как-то ближе… И это не говоря уже о том, что будущим работникам ТНК ни к чему русский язык. В каком бы отделении корпорации они ни работали – гонконгском, мюнхенском или в московском, все равно они будут общаться исключительно по-английски (почитайте в интернете рассказы про то, что даже «природных немцев», которые трудятся в отделениях ТНК в Германии, заставляют на работе разговаривать между собой по-английски). Да и уровень сервиса в кампусах российских глобальных университетов будет, безусловно, значительно ниже калифорнийского. Добавьте к этому трудности с паспортами, извечную российскую бюрократию, наконец, климат, и все станет ясно само собой.

Причем это касается не только абитуриентов с Техасщины и Алабамщины… Для головастых ребят из стран Азии и Африки путь в Кремниевую долину через Москву и Самару тоже не самый прямой…

Кстати, зачем строить предположения? В России есть несколько вузов, которые уже готовят специалистов столь высокого уровня, что они находят себе работу в Кремниевой долине. Это прежде всего МИФИ и МФТИ, созданные в советские времена как экспериментальные вузы при академических структурах (то есть как исследовательские университеты, подобные западным). Но и перед их дверями не стоят очереди из иностранцев, которые предпочли бы их Гарварду и Принстону. МФТИ и МИФИ все равно не глобальные университеты, а национальные российские университеты, чья социальная функция сегодня, если называть вещи своими именами, перекачивать лучшие «молодые мозги» России и стран СНГ в метрополию глобального капитализма. Московская ВШЭ, поднятая за счет беспрецедентной накачки деньгами и специалистами до среднего европейского уровня, выполняет ту же функцию, но по отношению к Евросоюзу.

Строить в современной постреформенной России глобальные университеты – такая же бесперспективная затея, как и строить в депрессивном, провинциальном, полувымершем городке, где месяцами не видят зарплату и все берут в магазинах в долг, 3D-кинотеатр с боулингом, бассейнами, парковками и кафе. Убежден, нам нужно думать о модернизации нашей собственной национальной системы высшего образования, а не о создании «чудо-университетов» глобального типа. А в перспективе нам нужно стремиться создавать свое собственное, альтернативное западному, единое образовательное пространство на основе сегодняшнего ЕВРАЗЭС, с тем чтобы ребята из Киргизии и Узбекистана приезжали в наши вузы, а затем либо оставались работать в России – но не дворниками и грузчиками, а инженерами и врачами, либо уезжали к себе, укрепляя модернистское жизнеустройство в своих республиках, крепя еще больше евразийское единство. Если бы парни и девушки с Украины в 90-е годы в массовом порядке учились в наших российских вузах, то евромайдана, возможно, и не было бы…

5.

Но вернемся к программе 5/100. Конечно, она обречена на провал, как и большинство утопических проектов наших нынешних руководителей. Они не знают страны, которой пытаются управлять, не понимают специфики ее социальных институтов. Их голубая мечта – сделать всё как на «развитом», «цивилизованном» Западе, сродни упорному желанию Хрущева выращивать кукурузу на Крайнем Севере. А если они готовы для реализации этих утопий выбрасывать миллиарды рублей, что ж, всегда найдутся те, кто этим рублям найдет употребление. В конце концов, повышение преподавателям зарплат, в чем обвиняет участников программы Счетная палата, – вполне благородное употребление траншей правительства и характеризует ректоров этих вузов как весьма порядочных людей.

Рустем ВАХИТОВ, кандидат философских наук