Вернется ли земля к крестьянину. Что думает фермер о судьбе запущенных земель, которые озаботили президента. Отнять и продать – прямо-таки новаторская мера устроителей капитализма, исповедующих «священную частную собственность»

– Две большие разницы: жизнь села в советское время и теперь. Начинал я с простых рабочих, закончил сельскохозяйственный техникум, потом был начальником животноводческого комплекса, управляющим отделением нашего совхоза «Приуральский». Он был создан в 1930 году. Как и везде в Советском Союзе, конечно же, работать было намного легче в то время. Чувствовалось, что государство проявляет о сельском хозяйстве постоянную заботу. Мы это на себе ощущали.

Плановую экономику мы воспринимали как естественное дыхание, мы своевременно получали новую технику, горючее, удобрения. Руководитель среднего звена, я даже не знал, как совхоз рассчитывается за все это. На мне было заботой порядка 8 тысяч гектаров пашни, 4 тысячи голов крупного рогатого скота, 5–6 тысяч овец, лошади, свиньи. Я представления не имел, что у меня не будет горючего, что я не засею поля или не уберу урожай.

И планы. Хлеба мы всегда сдавали больше плана. Были отдельные года, 1975-й, например, когда сильнейшая засуха спалила, совхоз не выполнил план хлебопоставки. Хозяйство держалось на животноводстве.

В совхозе было пять отделений – пять поселков. Жители были заняты работой в поле и на животноводческих фермах. 

Однако в 1992 году властью реформаторов совхоз упразднили, хозяйство прекратило существование. Пошел развал. В 1996 году полностью опустело второе отделение – люди разъехались, не стало работы. Лет десять назад четвертое отделение рассыпалось. Опустели поселки Двуречье, Луговское. На грани исчезновения – пятое отделение, село Пехотное. Центральная усадьба бывшего совхоза в два с лишним раза убавилась. Было свыше 2300 жителей, а сегодня – 1100 с небольшим.

Потому что везде закрылись школы, фельдшерско-акушерские пункты. У нас была большая участковая больница – ее закрыли. Оставили амбулаторию – врач и несколько медсестер. Рядом с центральным селом Новоуральском – поселок Залужье, бывшее третье отделение совхоза, здесь построили типовую двухэтажную среднюю школу, но теперь она закрыта, разваливается, окна все выбиты. Я буквально за сердце хватаюсь, очень тяжело на это смотреть.

На обломках совхоза все равно приходилось выживать. Создал и я фермерское хозяйство, а в пенсионном возрасте передал его сыну. У меня три сына, все живут в родном селе Новоуральске, мы построили дома. Я рад, что все работают на земле. Живем по соседству, помогаю всем своим опытом.

Сейчас фермерское хозяйство, которое я организовал, конечно, в трудном положении. Избитые слова: дорогие техника, запчасти, горючее. Высокие кредитные ставки банков. И это при нашей-то засухе.

Ни в один год фермерства за два десятилетия я не смог купить удобрения. А это – ослабление растений в противостоянии засухе и тем большее снижение урожайности. Как при таких затратах и потерях платить по труду людям, которых мы находим, чтобы они нормально работали?

Принесла ли радость частная собственность на землю, помогла ли в делах? Когда я работал в совхозе, я был морально удовлетворен больше. У меня был коллектив больше двухсот человек – мои товарищи по общему делу, все мы равны, в добрых дружеских отношениях в труде, во взаимопомощи. Жили и работали, как одна семья. Полеводческие, животноводческие бригады помогали друг другу. Отсюда и настроения в быту. Это  превыше всего. Меня признавал, уважал коллектив. Два раза избирали депутатом районного Совета. Поощряло руководство. 

А сегодня разбежались. Ничто не объединяет, нет уже того общения, теплота отношений теряется. И ничего тут мне не прибавляет частная собственность на землю. Всегда для крестьянина земля – живая, и так мы с ней обращаемся – с живой, стараемся, чтоб она дышала, не истощалась и отвечала на заботу щедростью. Мало что теперь удается, только седьмую часть полей бывшего совхоза возделывают фермеры, а остальные просторы за два с лишним десятилетия одичали, заросли, вернулись в состояние извечной целины. И какая тут крестьянину может быть радость от того, что эта заброшенная теперь и не приносящая пользы его родная земля является чьей-то частной собственностью!

В наших краях не то чтобы купить землю – бесплатно-то ее не берут. Пример: в нашем хозяйстве 830 пайщиков-собственников земли. По числу в селе участников раздела угодий совхоза. Из них у меня 43 пая. Сколько-то у акционерного общества. А основная площадь не востребована, но ведь ее владельцы платят налог. Для села это большие суммы – 500, 700, 800 рублей в год. Есть 1200 рублей – по кадастровой оценке земли. А пай не используется, дохода нет. 

Я даю за пай арендную плату, и в этом случае примерно так получается: владелец внес налог тысячу рублей, и у него из моей суммы остается две тысячи в доход. Вот и все оправдание частной собственности на землю. Для владельца. А для земледельца в условиях ограбленного сельского хозяйства – дополнительная тягота. И все решает большая разница – бесплатная земля или купленная, деньги за которую надо дополнительно возместить. Мало кому это удается. 

– И в нашем районе есть дельцы, прибравшие к рукам земли в размере не одного прежнего крупного совхоза или колхоза. Все это вполне в русле «реформ». И показывает, что частная собственность на землю не создает на ней райские кущи. Наши новые помещики не используют большую часть присвоенных ими сельскохозяйственных угодий, многие зарегистрированные на них поля заброшены и тонут в бурьяне. 

Обвинять таких частных владельцев как недобросовестных? Ну, известны на сей счет и судебные решения. Разумеется, большинство тружеников будут только приветствовать восстановление справедливости. Но продавать отнятые сельхозземли на аукционах? Кто в состоянии купить? Подставные лица с зарубежным капиталом? И зачем – затраты на покупку земли еще более увеличат убыточность сельского хозяйства даже на полученной первоначально бесплатной земле. 

Не раз власть заявляла о необходимости вернуть в оборот хотя бы небольшую часть заброшенных сельхозземель. Слова на ветер. За два десятилетия одичали более 40 миллионов гектаров посевных площадей и десятки миллионов гектаров других продуктивных сельскохозяйственных угодий. В большинстве сел и деревень превращены в развалины животноводческие фермы, нет крупного рогатого скота, свиней, овец и коз не только в секторе крупных товарных предприятий, но и далеко не в каждом домашнем дворе сохранили корову или другую живность. 

Техника изношена на 90 процентов. Работать некому – во многих деревнях доживают свой век старики. 

В действительности перед государством во весь рост – общенародная задача спасения сельского хозяйства, сельского мира. 

И тут извечная жизненная необходимость для крестьян – бесплатно землю тем, кто ее обрабатывает. Однако, как видим, она и даром не нужна людям, у которых нет ничего, кроме рабочих рук. Для разгрома села хватило безумия, но возрождение полнокровной жизни на родной земле возможно только мудростью и творческим трудом всего народа. Возвращение любящей работу молодежи в лоно природы требует для этого здоровых экономических и общественных условий. 

Поставившая себе такую цель власть найдет для этого пути и меры? У нас есть фермеры, вызывающие уважение своей влюбленностью в землю отцов и дедов и грамотной, плодотворной работой на ней. Может, будет сделано все, чтобы вокруг них складывался и разрастался круг таких же заинтересованных и довольных работой и жизнью пахарей и животноводов. 

Все это возможно, разумеется, когда кормильцы получат место за столом на равных с теми, кого они кормят. Ведь аппетит у всех одинаков независимо от разницы темпов научно-технического прогресса в отраслях деятельности и общественного положения. Нынешние искусственно исковерканные экономические соотношения и пропорции трещат по всем швам. Говорят о поддержке села, но проносят ложку мимо его рта и сотни миллиардов рублей вбухивают в прибыль ростовщических банков. 

А по здравому уму – надо без паразитических посредников вкладывать народные деньги, например, в сельскохозяйственное машиностроение. Хлебороб не в состоянии купить комбайн за 3 миллиона рублей – из фонда государственной поддержки села половину этой суммы напрямую перечисляют изготовившему машину заводу «Ростсельмаш». И тогда крестьянин спокойно покупает комбайн за свои кровные полтора миллиона рублей и с достаточной прибылью убирает урожай. В сельском хозяйстве обеспечивается расширенное воспроизводство. 

Этот пример – не маниловская фантазия. Да, у иных есть социальный интерес с порога отвергать опыт советского планового производства. Но мне довелось изучать практику передового сельского хозяйства Англии, Франции, Германии, США, Канады и других стран. Видел своими глазами многое из того, что и у нас считается общеизвестным и само собой разумеющимся по огромной государственной поддержке агрокомплекса. 

Это немеркнущий пример и для нас – восстановить здоровые экономические условия для возрождения производительных сил, и в первую очередь сельского хозяйства страны. Чем аукнется аукцион по продаже имений недобросовестных новоявленных помещиков – только видом занятости власти с молотком: «Кто больше?» 

И под стук молотка все новые из пахарей-пайщиков будут даром избавляться от своих бумажных земельных долей – от своей доли работников и хозяев родной земли. Кому не ясно, что так не вернутся на службу народу заброшенные ныне третья часть посевных площадей, сенокосов и пастбищ и их окрестности – опустевшие миллионы квадратных километров. Сколько обезлюдевшие и вымершие деревни и села не произведут детей и не пополнят народ, сколько родная земля не получит радости, смеха, счастья. И все острее эти вопросы для могучей великой державы.

 

Записал 

Оренбургская обл.