Страна на дожитии. Россия лезет в «кубышку». Надолго ли нам хватит Резервного фонда и Фонда национального благосостояния? Почему государство советует нам жить сегодняшним днем

 

 

Страна на дожитии


Почему государство советует нам жить сегодняшним днем

Пенсионные накопления снова могут заморозить, хотя еще полгода назад правительство обещало этого не делать. При таких постоянно меняющихся правилах игры становится бессмысленно планировать не только будущую пенсию, но и завтрашний день. И, кажется, государству сегодня подобная общественная апатия только на руку.

Осталось около трех месяцев, чтобы определить, что делать с накопительной частью пенсии: продолжать ее формировать или отказаться от нее. В первом случае накопительная остается в ведении гражданина и он может ее инвестировать. Во втором — все взносы будут перечисляться сразу в страховую часть, она используется государством для выплаты пенсий сегодняшним пенсионерам. С 2016 года все «молчуны» автоматически лишатся накопительной части, все их взносы станут страховыми.

Однако с учетом нашей виртуозной экономической политики этот в теории важный выбор для граждан становится формальностью.

Накопительную часть правительство замораживало уже несколько лет подряд. Весной этого года вопрос о судьбе накопительного компонента должен был быть решен окончательно. Впрочем, «окончательного решения» не получилось – наступило время подготовки бюджета на 2016 год, и власти вновь открыли дискуссию по этому вопросу.

Как результат, доверие к пенсионной системе и уж тем более к инструментам ее софинансирования гражданами опять подорвано.

Но даже если сохранить накопительную часть своей пенсии, не факт, что скопленная сумма будет хоть сколь-либо значимой с учетом растущей инфляции. В отличие от страховой части ее не индексируют, а получаемая к концу года доходность от инвестирования порой в несколько раз ниже уровня инфляции.

В общем, возможность осознанного выбора практически обессмысливается.
Хотя сама система накопительной пенсии вводилась именно для того, чтобы граждане учились управлять своими средствами, планировать и быть в ответе за свое будущее, а не просто с обреченностью ничего не решающего иждивенца ждали своего пенсионного возраста и нищей по меркам развитых стран пенсии.

Неудивительно, кстати, что пенсионный возраст в России называют ужасным термином «дожитие».
Похожая ситуация складывается и со скандальным капремонтом. Одной рукой государство дало возможность гражданам самим выбирать, на что и как копить свои деньги (за это, кстати, долго боролись в Госдуме), другой – их забирает, попросту не разъяснив людям, как именно такой возможностью воспользоваться. Ведь властям на местах объективно невыгодно, чтобы люди самостоятельно собирали средства на капремонт на счетах домов, а не отдавали в абстрактный региональный фонд – чем больше в нем денег, тем шире можно развернуть работы по госзаказу.

Попытки приучить граждан к ответственности, вере в себя, а не только в государство, закончились в новой России лет десять назад, как только нефть взлетела в цене и доходов от нее стало хватать в том числе на социальные нужды.

Фактически вся страна тогда, свернув ранее начатые реформы, ушла в юном возрасте на пенсию: делать ничего не надо, пусть нефть работает.
И это всех — и власть, и население — устраивало до кризиса 2008—2009 годов.

Именно тогда руководство страны, как сформулировал в своей открытой лекции «Ловушка колеи» декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, приняло «политически гениальное, но экономически катастрофическое решение», решив купить лояльность бюджетников и пенсионеров повышением их доходов. Но сырьевая экономика России оказалась не в состоянии нести такой груз, как социальное государство.

Сегодня, когда резко подешевевшая нефть еще больше усугубила проблемы в экономике, казалось бы, самое время вернуться к реформам: если государство не может обеспечить своих «детей», то пусть хотя бы не мешает им стать «взрослыми», выпустит из-под опеки, даст возможность заработать и на себя, и на страну — ведь, по расчетам экономистов МГУ, российский гражданин платит сегодня налог аж в 48% своего дохода.

«Но только он этого не знает, — говорит Аузан. — В лучшем случае он полагает, что платит 13% подоходного налога, а там же еще акцизы на табак и алкоголь, импортные пошлины на автомобили, налог на добавленную стоимость, социальный налог, который на самом деле есть, конечно, налог на рабочее место этого человека. То есть платим мы столько же, сколько и европейцы».

Получается, это все-таки мы содержим государство, а не оно нас.
Но тогда, может, мы вполне в состоянии сами решать, на что тратить собранные средства — хотя бы ту часть бюджета, которая складывается из наших налогов. На пенсии или на «Искандеры». На развитие медицины или на сжигание продуктов.

Вот только такая постановка вопроса сегодня особенно невыгодна власти: не выпуская людей из-под неустанной опеки государства, проще маневрировать их деньгами, которых в сложившихся экономических условиях просто неоткуда больше взять. Не у сырьевых же монополий, которые и так беднеют на глазах. Лучше заморозить накопительные пенсии. Авось еще год протянем, а там, может, или нефть подрастет в цене, или еще как-нибудь выкрутимся.

Не самая выигрышная позиция для страны, смотрящей в будущее. Скорее попытка заткнуть дыры тонущего корабля здесь и сейчас. Государство сегодня выступает как психолог: живите сегодняшним днем. Прошлое уже прошло, а будущее еще не наступило. Кто знает, что будет завтра? Вы не знаете, и мы не знаем.

В общем: заплатите налоги, скиньтесь на пенсии и спите спокойно. Государство все решит за вас.
 

Россия лезет в «кубышку». Надолго ли нам хватит Резервного фонда и Фонда национального благосостояния?

Валютные запасы России потихоньку тают. Это следует из сообщения Минфина. Во вторник, 15 сентября, ведомство обнародовало, что по итогам восьми месяцев 2015 года федеральный бюджет РФ исполнен с дефицитом 2,1% ВВП (994 млрд рублей).

Между тем, большей частью текущий дефицит закрывается накоплениями Резервного фонда. Как ранее объяснилминистр финансов Антон Силуанов, в январе-августе 2015 года ведомство уже использовало для латания бюджетных дыр 900 млрд рублей из «резервной кубышки». Кроме того, в экономику за этот период было инвестировано 350 млрд рублей из Фонда национального благосостояния (ФНБ).

В итоге, по состоянию на 1 сентября, объем суверенных фондов оценивается Минфином в 9,6 трлн рублей: Резервный фонд — 4,7 трлн рублей, ФНБ — 4,9 трлн.

Все это говорит о том, что «подушка безопасности» может истончиться уже в обозримом будущем. Напомним: в апреле тот же Минфин подсчитал, что из-за падения цен на нефть, рецессии и ограничения доступа на внешний финансовый рынок Резервный фонд может быть практически исчерпан уже в 2016 году. Тогда, в апреле, ведомство прогнозировало, что в 2015-м из Резервного фонда может потребоваться 3,7 трлн рублей, в 2016 году — еще 1,2 трлн.

Пока, как видим, пессимистичный прогноз Минфина вроде бы не сбывается. Улучшение объясняется девальвацией, точнее, ранее неучтенными нефтегазовыми доходами, которые будут получены от дополнительной курсовой разницы, возникающей из-за значительного ослабления рубля.

С другой стороны, 2015-й год еще не закончен. И есть опасность — о ней прямо говорила на коллегии Минфина первый замминистра финансов Татьяна Нестеренко — что регионам потребуется слишком много денег, и тогда придется брать недостающую сумму из Резервного фонда. В этом случае расходы фонда в 2015 году, действительно, существенно возрастут.

По сути, сейчас ситуация в экономике России чрезвычайная, пиковая. И Резервный фонд впервые в полном объеме должен решать задачи, ради которых он создавался. Надолго ли его хватит, и что будет делать Россия, оставшись без финансовых резервов?

— Насколько хватит Резервного фонда, покажут параметры бюджета 2016 года, которые к 25 октября правительство внесет в Госдуму РФ, — отмечает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — Дискуссии по этим параметрам идут до сих пор, поэтому сейчас достаточно сложно предсказывать судьбу «подушки безопасности».

Тем не менее, общий посыл понятен. Внешние обстоятельства для России сейчас чрезвычайно жесткие — это и санкционный режим, и завершение цикла суперцен на энергоносители, и риски, связанные с ожидаемой турбулентностью на финансовых рынках. Эта турбулентность будет идти от Китая и от Федеральной резервной системы (ФРС) США, которая рано или поздно — скорее всего, до конца 2015 года — повысит базовую ставку. Исходя из сказанного, суверенные фонды РФ необходимо удерживать хотя бы на уровне минимальной достаточности.

Проблема в том, что даже в 2016 году российская экономика, скорее всего, не будет устойчиво расти. Думаю, первую половину будущего года мы вообще пройдем в состоянии спада, и это будет накладывать дополнительную нагрузку на бюджет.

Сегодня возможность стимулировать экономику за счет средств денежно-кредитной политики ограничена инфляционными ожиданиями. В текущем году, напомню, даже официальные прогнозы допускают, что инфляция разгонится до 13%. А на уровень инфляции в 7% Центральный банк намерен выходить не ранее сентября 2016 года. Раз так — инвестиций в экономику и ее роста ждать не приходится. А значит, неизбежно придется страховать возможный дефицит за счет Резервного фонда.

«СП»: — Как быстро будет расходоваться Резервный фонд?

— По последнему прогнозу Минфина, в текущем году из Резервного фонда потребуется взять около 3% ВВП (около 1,42 трлн рублей). Надо сказать, это очень много. Однако на 2016 год вполне можно планировать более низкий дефицит. Если текущий год мы, скорее всего, пройдет со спадом в 3?4% ВВП, то спад в первую половину 2016 года, при негативном сценарии, не должен превысить 1% ВВП. Это значит, масштабной бюджетной поддержки, как в текущем году, экономике не потребуется.

В 2016-м возможно будет, скорее всего, заморозить тарифы естественных монополий и сократить часть социальных трансфертов. Это также приведет к сокращению текущего дефицита.

Другими словами, есть немалая вероятность, что 2016-й год и Резервный фонд переживет без значительных потерь. Если же конъюнктура на рынке углеводородов изменится в лучшую сторону, Резервный фонд вновь начнет пополняться.

Минфин пока считает, что среднегодовая цена нефти в 2016-м году составит 50 долларов за баррель. Но, на мой взгляд, пока рынок углеводородов не склонен разгоняться вверх, и даже способен уйти вниз. Например, если в сентябре обе палаты Конгресса США проголосуют за отмену запрета на экспорт нефти, и американская сланцевая нефть поступит на рынок, это приведет к дальнейшему серьезному снижению нефтяных цен.

Я, кстати сказать, вообще считаю, что нужно заложить в бюджет-2016 цену нефти всего в 45 долларов, и тем самым запустить процесс структурных преобразований в экономике.

«СП»: — А как выглядит судьба ФНБа?

— Здесь ситуация сложнее. Из ФНБ осуществляется финансирование многих крупных инфраструктурных проектов. Они начаты, но еще не закончены, и требуют дополнительной поддержки. Кроме того, из ФНБ происходит докапитализация банковской системы. На этом направлении у нас тоже многое не сделано, и новые траты весьма вероятны.

Но в целом, правительство крайне экономно расходует ФНБ. Не будем забывать, что главная задача Фонда — поддерживать пенсионную систему. Поэтому финансирование инфраструктурных проектов сейчас находится на втором плане.

«СП»: — Насколько опасно для России вообще остаться без резервов?

— Если мы останемся без резервов, то получим риск серьезного и плохо контролируемого бюджетного дефицита. Это автоматически обрекает нашу страну и сограждан на жизнь в условиях высокой инфляции. При нынешней структуре экономики эмиссионное финансирование бюджетного дефицита неизбежно обернется резким скачком цен. Это, в свою очередь, приведет к ощутимому торможению российской экономики — и без того полуживой. В этом случае мы увидим и рост кредитных ставок, и практически полное отсутствие инвестиций, и рост тарифов естественных монополий.

Другими словами, цена полной потери суверенных фондов — ускоренное разбалансирование российской финансовой системы и макропараметров нашей экономики.

В такой ситуации у правительства появится огромный соблазн привести макропоказатели «в чувство» административными методами. А это чревато распадом экономической ткани, как было в позднем Советском Союзе. На мой взгляд, наша экономика — после 25 лет становления в качестве рыночной — уже неспособна выполнять командные сигналы мобилизационного сценария. Поэтому лучше все-таки иметь резервы под рукой…

— Оставаться вообще без резервов неправильно, — считает президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов. — Это так же неправильно, как и чрезмерно увлекаться резервированием и складыванием доходов в «кубышку».

Можно ли на деньги суверенных фондов профинансировать структурную перестройку российской экономики? Думаю, Резервный фонд — в обозримой перспективе — не может служить основным источником таких инвестиций. Для этого необходимо создавать другие источники инвестиционного роста. Например, работать в направлении репатриации капиталов, а также эмиссионного кредитования — но только целевых проектов. Замечу, что делать это нужно постепенно и осторожно, чтобы избежать галопирующей инфляции.

На мой взгляд, Банк России должен, наконец, научиться работать как эмиссионный центр, и создавать эмиссионный доход. Именно эта способность отличает центробанки развитых стран от регуляторов экономик, которые используют зависимые модели развития и привязывают свои возможности к объему валютной выручки.

России тоже нужно постепенно отвязывать свое внутреннее кредитование и внутренние расходы от объема долларов, которым мы располагаем. Иначе получается, что мы живем в рамках американской финансовой системы.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.