В выводах к главе «Реформа пенсионной системы» Стратегии 2020 сказано о необходимости к 2030 году плавного повышения для мужчин и женщин пенсионного возраста до 63 лет. Но при этом не упомянуто, а за сколько лет до выхода на пенсию необходимо объявить об этом  повышении, что заблаговременно  определит круг работающих, которых  оно коснется, и соответственно - реакцию общества. Не определен и период  дожития, который рекомендовано «оставить» российским пенсионерам на заслуженный отдых.

 

При реформировании  пенсионной системы требуется исходить не из желаний ее разработчиков, а из обоснованной ее необходимости и  учета возможностей экономики. Установление того или иного пенсионного возраста требует кропотливого предварительного исследования, чтобы люди не пострадали. В частности, увеличивать пенсионный возраст можно тогда, когда безработица и предложения на рынке труда будут минимальными. Иначе многие пожилые люди, которых увольняют в первую очередь, останутся и без пенсии, и без зарплаты, и многие из них станут инвалидами.

 

До предложенного нового пенсионного возраста должна доживать основная масса работников, не будучи инвалидами. В России же смертность среди мужчин в трудоспособном возрасте одна из самых высоких в мире и составляет 10-12 человек на 1000 человек в год. В настоящее время в самых активных рабочих возрастах (25-39 лет) смертность по сравнению с концом позапрошлого века уменьшилась незначительно, а у мужчин в возрасте от 40 лет и выше она даже повысилась.

 

По оценкам, при сохранении в дальнейшем современного повозрастного уровня смертности мужчин России из нынешнего поколения 16-летних юношей до 60 лет не доживет 47%, т.е. около половины. В конце XIX века этот показатель составлял немногим более 55%. Что касается инвалидности, то ее «успешно» регулирует Минздрав. Так, согласно официальным данным,  с 2005 г. по теперешнее время ежегодное число людей, ставших инвалидами, уменьшилось более чем в два раза. Однако трудно признать такую динамику реальностью.

 

Трудовые пенсии на уровне прожиточного минимума пенсионера сегодня почти ничем не отличаются от социальной пенсии. Единственное существенное различие между ними выражается в назначении социальной пенсии на 5 лет позже трудовой, т.е. в 65 лет – для мужчин и 60 – для женщин. Если сохранить разницу в пенсионном возрасте трудовых и социальных пенсионеров и принять предложения авторов Стратегии 2020, то последние - и мужчины, и женщины - смогут получать социальную пенсию лишь по достижении  68 лет. При этом существенно увеличится число старых людей, не имеющих какого-либо постоянного дохода.

 

Новый закон «О страховых пенсиях» в три раза увеличивает стаж для получения страховой (трудовой) пенсии, что увеличит контингент лиц, претендующих на социальные пенсии, которые можно будет получать лишь с 68 лет. Зачем это нужно государству, которое провозгласило в своей Конституции, что оно является социальным государством, понять невозможно.

 

Наконец, для принятия решения о повышении пенсионного возраста экономия бюджета Пенсионного фонда России – ПФР должна быть достаточно весомой, что возможно лишь при значимых размерах пенсий. По оценке начальника департамента актуарных расчетов (расчёты тарифных ставок страхования на основе методов математической статистики) ПФР  Соловьева А. К. экономия от повышения пенсионного возраста на один год составит всего 30 млрд. рублей при общих расходах в 5 трлн. рублей. В настоящее время под влиянием кризисных явлений в экономике России, обусловленных различными факторами, согласно социально-экономическим прогнозам резко ухудшатся  возможности безболезненного повышения пенсионного возраста. Поэтому вводить его можно будет лишь после 2020 года.

 

Тем не менее, министр финансов Силуанов предлагает решить этот вопрос быстро. По его представлению выход на пенсию в  65 лет по плечу российским гражданам. И начать повышение необходимо не позже 2016 г., потому как денег больше негде взять, кроме как  сэкономить на пенсионерах.  Медицину и образование уже обобрали, похоже, что много там уже не возьмешь.

 

Министра финансов страны беспокоят не достойное пенсионное обеспечение сограждан, а деньги, которые бюджет перечисляет страховой пенсионной системе. При этом государство посредством манипуляций со страховым тарифом само сделало пенсионную систему убыточной. До 2002 г. она была профицитной. Страховые взносы в размере 28% от работодателя и 1% от работника при пенсиях ниже прожиточного минимума образовывали немалый избыток средств. Реформой 2002 г. создали трехуровневую пенсию - страховую, базовую и накопительную, две из которых выплачивались существующим пенсионерам, а накопительная – для будущих пенсионеров.

 

Таким образом, на тариф 28%, уплачиваемый далеко не всеми плательщиками, повесили двойную нагрузку. При этом базовую пенсию, расходы на которую  составляли около трети от всех расходов на формирование трудовых пенсий, стал финансировать Минфин, но забрал для этого половину страхового тарифа. Понятно, что в ПФР образовался дефицит, а в федеральном бюджете - профицит по финансированию базовой пенсии. Будь система страховых пенсий независимой структурой, она бы потребовала от  государства компенсировать расходы переходного периода, как это делали другие государства (Польша, Венгрия и др.), вводившие накопительную составляющую в обязательную страховую систему.

 

В 2005 г. сборы по номинальному тарифу  в 14%, зачисляемые в бюджет, под лозунгом снижения нагрузки на предпринимателей сократили до 6%. При этом из-за регрессивной шкалы единого социального налога (ЕСН), в который был преобразован страховой платеж, эффективный уровень ставки налога оказался существенно ниже номинального.

Благодаря тому, что пенсии сильно отставали в росте от заработной платы ПФР накануне кризиса 2008-2009 гг. выбрался из дефицита, а федеральный бюджет был вынужден выплачивать на финансирование базовой пенсии больше, чем получал от зачисления  сильно уменьшенной доли ЕСН. В 2010 г. финансирование базовой пенсии с тарифом 6% и  дефицитом, который сложился в федеральном бюджете, передали Пенсионному фонду.  В свою очередь по страховой части пенсии в кризис 2008 г. в результате снижения базы начисления страховых взносов также образовался дефицит. Росту дефицита пенсионной системы также поспособствовал значительный рост пенсий в 2009-2010 гг.

 

Вернувшись к страховому тарифу вместо ЕСН, его уровень повысили до 26% в 2011г., а с 2012 года государство, «забыв», что взносы в страховую систему пенсионного страхования это не налоги, предоставило широкий спектр льгот работодателям за счет понижения ставок страховых взносов. Самая высокая из них стала равняться 22%, а остальные гораздо меньше. Федеральный бюджет как будто бы возвращает ПФР эти средства, но Минфин их уже рассматривает в составе дефицита страховой пенсионной системы, который нужно ликвидировать через повышение пенсионного возраста и соответственно уменьшения числа получателей пенсий. Других способов министр финансов Силуанов не знает. При этом он благосклонно готов часть страховых взносов (6%  от зарплаты) перечислять частным финансовым структурам как бы для наращивания пенсий будущим пенсионерам, а на самом деле - для формирования так называемых длинных денег.  

 

Разговоры о «длинных деньгах», которые вместо финансовых институтов будто бы должна обеспечивать пенсионная система, при крайне неэффективном использовании уже накопленных средств, представляются бессмысленными.  Ведь деньги резервного фонда и фонда благосостояния размещены в иностранных ценных бумагах, хотя  российскому бизнесу остро не хватает кредитных средств. А банки, имеющие немалые средства, не дают кредиты на длительный срок – не хотят рисковать. Рисковать же пенсионными средствами власть не боится, так как  российскому государству не впервой «прощать» свои долги населению.

 

Искусственно созданный дефицит страховой пенсионной системы вполне преодолим. Возврат страхового взноса в страховую составляющую из принудительного личного страхования, каким являются накопительные пенсии, способен принести дополнительно около одного триллиона рублей. Небольшая дифференциация ставки подоходного налога в сторону прогрессивного ее увеличения также может мобилизовать около двух триллионов рублей дополнительных средств в бюджетную систему (см. «Налогообложение, которое спровоцирует  модернизацию  экономики» -  «Промышленные ведомости» № 4, 2014 г.).

 

Все это можно совместить с введением страховых взносов, уплачиваемых самими работниками, что имеет место практически во всех страховых пенсионных системах мира, уменьшив на ту же долю подоходный налог низкооплачиваемым, и соответственно увеличив его для высокооплачиваемых. Тем самым рост бюджетных ресурсов дополнится увеличением доходов Пенсионного фонда.

 

В условиях резкого снижения жизненного уровня населения в результате экономического, валютно-финансового и надвигающегося социального кризиса дополнительно возбуждать население предложениями немедленного повышения пенсионного возраста, по меньшей мере,  политически безграмотно и опасно. Тем более, что это противоречит указаниям президента страны.

 

Финансовому блоку правительства не дает покоя то, что работающие пенсионеры наряду с заработком получают пенсию. Тут либералы непрочь и в теорию социального страхования заглянуть, где пенсия трактуется как средство страхования утраты заработка. Исказив систему оплаты труда, в которой 20% наемных работников получают половину совокупного фонда оплаты труда, а 50% трудящихся получают зарплату, которая у одних ниже физиологического прожиточного минимума, а у других немногим более двух таких прожиточных минимумов, государство вынуждено поддерживать и низкий возраст выхода на пенсию, и выплату пенсии работающим пенсионерам.

 

Такое положение можно рассматривать как несимметричный аналог условиям пенсионного обеспечения в развитых странах, который стимулирует продолжать работу после выхода на пенсию. В развитых странах возраст выше, и пенсии, согласно конвенции Международной организации труда (МОТ), не выплачиваются лицам, имеющим постоянный и достаточный доход. Но и пенсии в этих странах несопоставимо выше, что для высокоэффективных работников стимулирует выбор продолжать работу, а для низкоэффективных – освободить место для более молодых.  

    

Что же у нас? Половина лиц, работающих по найму, получает заработную плату от 5965 до 22000-23000 рублей. В семьях из трех человек при двух работающих это соответствует от половины прожиточного минимума до 2,5 каждому члену семьи. Но даже семьи с максимальным из приведенных доходом это довольно бедные семьи. Они немногое могут себе позволить сверх физиологического минимума. А если двое работающих в семье из четырех человек? Можно с уверенностью сказать, что все эти люди ждут пенсионного возраста как манны небесной. Дети, наибольшее количество которых рождается в женском возрасте 24-29 лет, к пенсионному возрасту матери уже работают и создали свою семью.

 

К этому времени, если дедушка не умер (в России одна из самых высоких смертностей мужчин в возрасте 40-60 лет), то он, как правило, официально или неофициально работает, а его жена в зависимости от положения молодой семьи занята либо в общественном производстве, либо у детей. Яслей практически нет, а оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком - 1,5 года. Да и кто им пользуется, если женщина одинока или муж не высокооплачиваемый работник.  Детских садов все еще не хватает на всех, да и дети нынче столь болезненны, многие из них больше находятся дома на постельном режиме, чем в детском саду, а на дворе капитализм с его безудержным стремлением к хозяйской выгоде.

 

Поэтому маленькая пенсия работающего пенсионера в дополнение  к небольшой зарплате позволяет не только как-то скрасить ему проходящую серую жизнь, но дает также дополнительную возможность облегчить жизнь его  детям и внукам, которые живут в обществе, где человек ценится по уровню потребления. Ведь социальные лифты в России практически не работают, а потому чтобы вырваться из бедности внукам, усилий одного поколения недостаточно.

 

Конечно, министр финансов Силуанов и иже с ним никогда не опускались до понимания того, как оставаться без пенсии пожилым работающим людям со скромными зарплатами или пенсионерам без приработка. Они работают не только официально, но и в неформальном секторе, не только на обычных рабочих местах, но и на вредных производствах и в тяжелых условиях, профессии по которым сгруппированы в Списках 1 и 2. 

 

Возьмем, к примеру, не самую низкую пенсию 2014 г. размером в 7000 руб. неработающего пенсионера и увеличим ее на февральские 11,4% индексации 2015 г. Получим прибавку в 798 руб. Покроет ли она почти вдвое подорожавшие лекарства, крупы, сахар, овощи,  не менее чем на 50% подорожавшие рыбу, яйца и прочие продукты? Ведь в пенсионной корзине подорожало все на гораздо больший процент, чем процент индексации.  Продукты, лекарства и жилищно-коммунальные услуги  растут в цене не зависимо от того, какая экономическая погода в стране. За это отдельное спасибо республиканским и региональным монополистам топливно-энергетического комплекса и ЖКХ, да и не только. Практически отказываясь от всех других товаров и услуг, такие пенсионеры с трудом сводят концы с концами.

 

А теперь возьмем 2,5 млн. человек официально учтенных статистикой, которые получают зарплату менее прожиточного уровня.  Возможно, не все они пенсионеры, но их гораздо больше с подобным заработком в неформальном секторе экономики. Отнимите у них пенсию и получите еще худший результат, чем с семитысячной пенсией. Но что такое миллион,  другой влачащих жалкое существование и безвременно умирающих российских людей для наших либералов?  Как говорил приснопамятный Чубайс – нарожают еще.

 

Пенсионеры-досрочники  оказываются в более худшем положении, чем обычные. Да, им оформлять пенсию можно раньше. Никто не привел данных о том, сколько они живут после этого раннего срока, но все знают, что многие из них, получая пенсию, остаются работать на прежних рабочих местах. Тем не менее, были введены дополнительные страховые взносы работодателей, использующие рабочие места с особыми условиями труда. Возможно, это будет стимулировать модернизацию производства в целях ликвидации рабочих мест с опасными и вредными условиями труда.

 

На днях Минтруда России обнародовал подготовленный им законопроект «О  государственной поддержке формирования средств для выплаты пенсий по пенсионным договорам досрочного негосударственного пенсионного обеспечения». Законопроект  по заявлению разработчиков направлен на стимулирование развития корпоративных пенсионных систем для формирования досрочных пенсий. Как обычно все новое направлено исключительно на какое-нибудь улучшение. И этот документ разработан с целью повышения размера общего уровня пенсионного обеспечения работников, занятых на рабочих местах, включенных в Списки 1 и 2, и досрочно выходящих на пенсию. Правда, при этом работник будет теперь вносить свои кровные за то, что работает на рабочем месте с тяжелыми и вредными условиями труда, которые дают ему право на досрочную пенсию.

 

Проект этого закона носит не технический, а идеологический характер, и продолжает линию государства на приватизацию социальной сферы. Введя специальную оценку условий труда, законопроект  вместо групповой защиты ввел индивидуальную. При этом меняются финансовые потоки страхования. Безусловные права людей, гарантирующие защиту временем, устанавливаемые законом, становятся договорными в условиях несвободы трудящегося человека на рынке труда. И это ставит в неравные условия пенсионеров-досрочников по сравнению с остальными.

 

Обязательное социальное страхование, при котором государство согласно ФЗ-167 несет субсидиарную ответственность по обязательствам Пенсионного фонда Российской Федерации перед застрахованными лицами, заменяется упомянутым законопроектом на личное страхование по договору между частными лицами  - работодателем, НПФ и добровольно примкнувшим к ним работником при государственной поддержке формирования страховых средств. Это ухудшает условия страхования лиц, занятых на рабочих местах с тяжелыми и вредными условиями труда. Если нынешнее государственное обязательное страхование предоставляет возможность по окончанию установленного (нормативного) срока работы на рабочих местах с особыми условиями труда выводить работников из них, то при новой форме страхования это становится практически невозможным, так как ни предприниматели, ни частные страхователи в этом не заинтересованы.

 

Социальное страхование в отличие от личного позволяет часть средств перераспределять от одних плательщиков к другим, нагрузка на зарплату которых чрезмерна, и осуществлять максимальное распределение риска. Государство в качестве предпринимателя широко пользовалось этой особенностью социального страхования, когда внестраховое перераспределение позволяло формировать пенсии низкооплачиваемым бюджетникам частично за счет других сфер экономической деятельности.

 

Переход к личному страхованию резко снижает контингент распределения риска. Известно, чем больше страховой пул, тем ниже тариф страховых платежей. Чтобы устранить риск банкротства НПФ, в которых сосредоточится значительное число лиц, занятых на списочных рабочих местах, необходимо будет ввести ограничения на долю таких застрахованных в НПФ.

 

Принятие упомянутого законопроекта может привести к тому, что нагрузка на заработную плату отдельных корпораций окажется запредельной. При этом в результате специальной оценки условий труда уменьшается число рабочих мест, лица занятые на которых имеют право на досрочную пенсию. Представляется, что эти меры достаточны для того, чтобы значительные средства не перетекали в отрасли со значительным числом мест по упомянутым Спискам.  При этом введение страховых взносов, уплачиваемых работниками,  не препятствует государственному страхованию, если оно ведет к повышению пенсионного обеспечения.  

 

Досрочные пенсии отражают факторы, влияющие на процесс ускоренного старения человека. Если бы это было не так, то повышенные затраты труда компенсировались бы только повышенной зарплатой. В то же время в советский период не только назначалась досрочная пенсия, но и работник выводился с рабочего места с тяжелыми и вредными условиями труда. В связи с этим выплату досрочных пенсий целесообразно было бы приравнять к выплате пособий по несчастным случаям и профессиональным заболеваниям, ведь нет никакой разницы между утратой трудоспособности по конкретному профессиональному заболеванию или по их совокупности, что ведет к более раннему общему старению и потере трудоспособности.

 

Несчастные случаи на производстве даже в царской России страховались исключительно средствами работодателей. Вовлекать работников при известной степени неравенства в трудовом договоре между работником и работодателем в финансирование досрочных пенсий, пусть и с бюджетной сооплатой, это нарушать еще одно правило социального страхования.