Сравнительно недавно был показан художественный фильм «Савва Морозов», в котором недвусмысленно намекалось на убийство известного своей щедростью промышленника Морозова большевиком Красиным, якобы получившим решительный отказ в дальнейшем финансировании большевистской партии («Правда» уже выступала по этому поводу в № 54 с.г.). И вот новый выпад: очередной выпуск «Исторических путешествий» с Иваном Толстым — передача из серии «Загадочные преступления», посвящённая всё тому же убийству.
Тут уже не намёки — тут самые решительные выводы, абсолютно ничем не подтверждённые, но настоятельно внушаемые с экрана. Автор безо всяких к тому оснований входит в роль криминалиста, делая вид, что разматывает цепь доказательств. А доказательств-то никаких и нет! Померещилось жене Морозова незадолго до убийства, что в дверь просунулась какая-то рыжая голова. «Савва, кто это?» — обеспокоилась она. «Да нет никого», — ответил Савва. «А это был Красин! — ликует автор. — Как известно, он был рыжий!» Потрясённой жене, впрочем уже вдове, почудился в конце аллеи убегавший человек — конечно, это мог быть только Красин. На самом деле вдова вообще никаких имён не называла.
Более того, она вместе с другими близкими сначала настаивала на том, что муж, лечившийся на Лазурном берегу Франции от нервного расстройства, умер естественной смертью от сердечного приступа. Оно и понятно: Морозовы принадлежали старообрядческой общине. Самоубийство закрывало дорогу к родовому склепу, к достойному погребению и поминовению. Потому-то до поры до времени и скрывались свидетельства самоубийства, хотя они были очевидны. Во-первых, проникающая рана в сердце — её сразу же констатировал домашний врач. Во-вторых, опалённые пальцы левой руки, направляющей дуло револьвера. И, наконец, предсмертная записка: «В моей смерти прошу никого не винить».
Но у автора своя система обвинения. Опалённых порохом пальцев он не вспоминает. Записку называет фальшивкой: «Вся Россия была уверена, что Савва Тимофеевич убить себя не мог». Не мог — и всё тут! Да зачем ему себя убивать, богатому, успешному директору Никольской мануфактуры? А то, что его властная мать, хозяйка предприятия, взбешённая многомиллионными убытками вследствие забастовки, отстранила его от директорства и пригрозила опекой, — это сущие пустяки: милые бранятся — только тешатся.
Впрочем, так глубоко в историю жизни Саввы Морозова автор не заглядывает. Он, кажется, и не подозревает о душевных страданиях незаурядного человека, выступившего против угнетения трудящихся, оказавшегося в непримиримой ссоре с родной матушкой, компаньонами и пайщиками, но не сумевшего пойти до конца — принять требования забастовщиков. Пробормотав что-то о стачке, о «неблагодарности» рабочих, не оценивших «доброго барина», автор даёт волю своему недоумению: зачем это богатые люди вроде Саввы Морозова связываются с революционерами, дают им «авансы» и таким образом роют себе яму.
Добро ещё отчислял деньги на строительство Художественного театра — хотя именно на этом пути его подстерегли коварные большевики. И поймали-таки в свои сети. Каким образом? Самым вероломным. Ленин дал задание тайной большевичке, артистке Художественного театра Марии Андреевой влюбить в себя Савву Морозова. И это ей вполне удалось. Она познакомила Морозова с «любимцем Ленина» Горьким и «этим инженером» Красиным. Задание вождя выполнила блестяще и за это получила от него прозвище Феномен.
Всю эту ахинею автор изрекает, как говорится, на голубом глазу. Его, что называется, несёт: он продолжает строить свои догадки о причинах убийства Морозова. А что если оскорблённый в своих лучших чувствах Савва Тимофеевич пригрозил большевикам разоблачением? Вот покаялся бы публично, кому и сколько давал денег, — то-то они бы скорчились! Особенно «эта актёрка» Андреева с «этим писателем» Горьким — всем известно, что они поехали в Америку собирать там деньги на революцию, пока их оттуда не выдворили: эти аморальные люди выдавали себя за мужа и жену, хотя на самом деле женаты не были. В отместку обозвал Горький Нью-Йорк Городом Жёлтого Дьявола. Хотя сам думал только о деньгах, а нью-йоркцы стояли на страже морали.
Слушаешь этот бред и диву даёшься невежеству, недобросовестности, а главное, разнузданности тележурналиста, между прочим, внука советского писателя А.Н. Толстого. Впрочем, чего ещё ожидать от штатного автора радиостанции «Свобода», поднаторевшей в клевете на революцию и Советскую власть. Поражает другое: упорство, с которым канал «Культура» настаивает на низкопробных инсинуациях. Кстати, на таких инсинуациях построен весь телевизионный цикл Ивана, не помнящего родства, «Загадочные преступления», смысл которого — повязать с преступлением видных общественных и культурных деятелей, бросить на них тень позора. Вместо того чтобы просвещать массы, нести им подлинное знание, объединять общество вокруг культурных ценностей, работники канала со столь обязывающим названием пудрят людям мозги и плодят недоумков.
Добавить комментарий