Последний выпускной
Анна Ивановна Панова родилась 15 июля 1923 года в деревне Бели Вяземского района Смоленской области. По окончании средней школы поступила в Духовщинское педагогическое училище.
— 21 июня 1941 года в нашем училище был выпускной вечер, — вспоминает Анна Ивановна. — Я помню, с каким нетерпением ждала этого радостного события, которое открывает дорогу в самостоятельную жизнь. После затянувшегося праздничного вечера я и некоторые мои сокурсники отправились на вокзал — мы разъезжались по домам. Сидя на перроне и ожидая своего поезда, мы, счастливые и немного усталые, прощались друг с другом, обменивались адресами и строили планы на будущее. Но вдруг в предрассветной тишине как гром среди ясного неба из репродуктора раздался голос диктора, который объявил о вероломном нападении фашистской Германии на Советской Союз. Это страшное слово «война» в одночасье перевернуло наше сознание, изменило наше будущее.
Вернувшись домой, Анна Панова решила, что поедет работать по направлению, которое она получила после окончания педучилища, в одну из сельских школ Вяземского района.
— Шёл август 1941 года, — продолжает Анна Ивановна, — железная дорога работала плохо, и мой поезд прибыл с опозданием на два дня. Поэтому директор школы не принял меня на работу. Отчаявшись, я обратилась в районный отдел образования. Спасибо Марии Соколовой, работавшей в отделе кадров. Она написала мне в направлении «немедленно принять», и после этого меня взяли на работу. С сентября начался учебный процесс. Днём я вела уроки, а вечером весь наш педагогический коллектив вместе со старшеклассниками копал возле школы окопы на случай бомбёжки. К счастью, эти земляные сооружения не пригодились.
К концу сентября 1941 года немцы начали наступление на Москву. Неподалёку от школы, где работала Анна Ивановна, пролегала трасса Минск—Москва. И днём, и ночью по этой автомагистрали в направлении Москвы шли повозки и телеги с людьми, которые спасались от наступавшего врага. Чтобы уберечь жизни своих воспитанников, Анна Ивановна вместе с другими учителями, собрав все необходимые вещи в дорогу, тоже направилась в сторону Москвы.
— Мы шли пешком, — рассказывает ветеран, — на ночлег останавливались в близлежащих от дороги сёлах, спали в землянках, которые были вырыты почти возле каждого дома на случай бомбёжки.
У войныне женское лицо
По словам Анны Ивановны, на пути к Москве им встретилась сибирская часть, где был эвакоприёмник № 24.
— Вместе со своей подругой я решила остаться при эвакоприёмнике, — продолжает Анна Панова. — Нас оформили как сандружинниц, зачислили в штат. Наш эвакоприёмник располагался в нескольких километрах от линии фронта, сразу за медсанбатом. К нам привозили раненых, которым уже была оказана первая медицинская помощь. Я занималась медицинскими отчётами, вела учёт раненых. Необходимо было фиксировать личные данные поступивших солдат, характер ранений. Затем раненых распределяли по эвакогоспиталям, располагавшимся от нас в 2—3 километрах, а солдат с тяжёлыми ранениями отправляли в тыл на поездах. Машины из медсанбата шли круглыми сутками. Только одну партию приняли, как приезжает следующая буквально через пару минут. Раненых перевозили на грузовиках «Зис-5» и подводах. Позже появились американские «студебеккеры» большей вместимости и мощности, тогда стало немного легче. Больных красноармейцев размещали в больших палатках, в которых ставили двухъярусные нары на пятьдесят человек. Случалось и так, что солдатам приходилось лежать неделями в эвакоприёмнике, потому как не хватало транспортных средств. Иногда мне приходилось помогать медсёстрам. Я делала раненым перевязки. Бинтов не хватало, поэтому их часто стирали. На саму рану всегда накладывалась чистая повязка, которую не только стирали, но ещё и гладили, и сворачивали, как положено. У меня сердце разрывалось, когда я слышала молящие голоса больных: «Помоги, сестричка… умираю…» Стоны доносились отовсюду. Не дай бог, снова пережить войну.
Как рассказала Анна Панова, неоднократно к ним в эвакоприёмник поступали и немецкие солдаты, которых определяли в отдельную палатку. За ними ухаживали точно так же, как и за красноармейцами. Смертность среди раненых была небольшая.
— Надо отдать должное, несмотря на войну, всех умерших хоронили, как положено, — вспоминает Анна Ивановна. — Если стояли где-то около посёлка, то — на гражданском кладбище. Если рядом не было поселения, то — посреди поля или на опушке леса. Одевали умершего в чистое бельё, заворачивали тело в простыню. К этому относились очень добросовестно. Иногда приходилось хоронить и в братских могилах. Домой отправляли похоронки, которых мне пришлось написать не одну сотню. До сих пор помню текст: «Ваш муж… или ваш брат… в боях за Советскую Родину, проявив героизм и мужество, погиб такого-то числа, похоронен там-то и там-то».
Вспоминая о войне, Анна Ивановна рассказала об одном случае, когда ей, восемнадцатилетней девушке, пришлось стоять на посту с винтовкой в руках, охраняя территорию эвакоприёмника.
— Однажды наш командир оправил меня на дежурство, потому как не хватало постовых, — продолжает Анна Ивановна. — И вот стою я на посту, ночь, темно, лес кругом. С каждым шорохом или треском сухих веток всё крепче сжимаю винтовку в руках, всматриваюсь в темноту, а в голове мелькают мысли, что я смогу сделать против хорошо вооружённого и физически подготовленного фашиста. Но я тут же отгоняла все эти страхи и снова настраивалась на то, что смогу дать отпор врагу. К счастью, мне не пришлось столкнуться лицом к лицу с фашистами, и винтовка в ту ночь не пригодилась.
О победе Анна Панова узнала, когда их эвакоприёмник стоял в Китае, в Маньчжурии.
— Это была огромная радость для всех, — со слезами на глазах говорит Анна Ивановна, — все обнимались, целовались, поздравляли друг друга. Домой мы возвращались в товарных поездах. Когда меня сегодня спрашивают, тяжело ли было на войне, я отвечаю: да, тяжело, мы голодали, мёрзли зимой, но при этом никогда не унывали. Мы были едины — и грузин, и казах, и татарин, и русский. Никто не смотрел на то, какая у тебя национальность. У нас была одна национальность на всех — гражданин Советского Союза!
Анна Ивановна Панова удостоена ордена Отечественной войны II степени, медалей «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За победу над Японией» и других знаков отличия.
Учитель с большой буквы
После демобилизации Анна Ивановна работала преподавателем географии в школе. В 1958 году вместе с семьёй переехала в Казахстан, где шло освоение целины. Спустя пять лет семья Пановых перебралась в Крым, в село Скворцово, которое на тот момент относилось к Сакскому району.
— В то время село только начинало строиться, — рассказывает Анна Ивановна, — с Украины приехали много переселенцев. Я преподавала в сельской школе, где проработала 15 лет. В 1978 году вышла на пенсию. Меня избрали председателем Совета ветеранов совхоза. Наша организация насчитывала около 180 человек. Мы работали на полях, оказывали помощь ветеранам Великой Отечественной войны. Практически за каждым членом нашей организации был закреплён класс в школе, где мы проводили уроки патриотического воспитания. Помогали комсомольской организации. Словом, жизнь кипела.
Что же касается партийной деятельности Анны Пановой, то ещё до войны она была секретарём комсомольской организации. В разгар Великой Отечественной вступила в ряды ВКП(б). После демобилизации Анна Ивановна возглавляла партийную организацию одного из сельсоветов на Смоленщине. Также проводила с коммунистами партийные занятия.
Когда Анну Ивановну спрашивают о том, какая награда является для неё самой значимой, она отвечает:
«О человеке судят не по словам, а по делам его. Так вот, я считаю, что самая главная моя награда в том, что до сих пор мои выпускники меня не забывают. Ежегодно приезжают ко мне, чтобы поздравить с днём рождения, с Днём учителя. За все годы деятельности в школе у меня было пять выпусков. Я всегда относилась ко всем одинаково, у меня не было любимчиков. Я считаю, что хорошо воспитала своих выпускников, все нашли свою верную дорогу в жизни. И за это они меня до сих пор благодарят. К сожалению, современная система образования уступает советской по многим критериям. Сегодня в школе не хватает дисциплины, да и уровень образования ниже, чем в советское время. Тогда дети хотели учиться и стремились добиваться большего. Сегодня это не так».
Добавить комментарий