Энергичные действия государства в последние месяцы вызывают стойкое ощущение нового «национального проекта»: сделать нашу страну окончательно непригодной для проживания нормальных законопослушных людей.

Месть российским сиротам за то, что американцы захотели конфисковывать дворцы и активы «оборотней в погонах», покрываемых государством, вызвала недоумение и легкий всплеск патриотизма. Но это все же не касалось большинства из нас непосредственно. А дальше — понеслась нелегкая.

Вторую «зиму Медведева», которую нас заставили жить по летнему времени, максимально (на два часа) отдаленному от природного, россияне перенесли едва ли не тяжелее, чем первую. И тогда, и в этом году примерно 75% опрошенных в Интернете признали, что им стало заметно тяжелее засыпать и просыпаться. Доля не заметивших изменений снизилась с 20 до 18%, а почувствовавших улучшение — выросла с 5 аж до 7%: стерпится — слюбится.

Тем не менее, вторую зиму подряд три четверти некогда великого народа прожило, заботливо погруженное правящей тусовкой в состояние искусственного стресса. Не успели москвичи, да и жители некоторых других крупных городов, отойти от пред- и посленовогоднего ада на дорогах, ведущих в аэропорты (пробка на дороге в «Домодедово» благодаря гениальной организации движения в аэропорту и таксистской мафии порой стояла от МКАД), как власти разродились потоком инициатив по дискриминации водителей.

На шоферскую психику, подорванную многократным взиманием штрафов за одно нарушение (при превышении скорости, например) без реальной   возможности   их обжаловать,   свалились   3   тысячи   рублей за неправильную   парковку  —   при   частой   невозможности   парковки правильной.

Прошел «эксперимент» в центре Москвы со сверхдорогой парковкой — с оплатой при помощи CMC на Кипр, что, разумеется, не имело никакого отношения к коррупции и выводу капиталов. Кое-где (например, на Пушкинской площади) возможность платы за парковку не была предусмотрена вообще: похоже, властям было нужно не законопослушное поведение граждан, а исключительно штрафы.

Но оглушающим аккордом борьбы с водителями стало медведевское «нулевое промилле», заставившее полстраны гадать, сколько и чего именно употребил премьер перед выдвижением этой инициативы.

Закон о борьбе с курением также производит впечатление терроризма и под благим предлогом превращает в изгоев 43% населения страны.

Прекращение оплаты донорства (повышенной было в середине 2011 года до разумного уровня) «на ровном месте» создало реальную угрозу дефицита крови.

Резкое повышение обязательных социальных взносов для малого бизнеса (власти решили выгадать 40 млрд руб. — при 6,2 трлн, попусту валяющихся в бюджете) и перевод его части на полноценный бухгалтерский учет обернулось массовым забоем индивидуальных предприятий: на середину февраля закрылось 207 тысяч, но регистрирующие органы забиты заявлениями аж до апреля.

Госдума приняла в первом чтении закон, карающий за проживание вне места регистрации штрафом в 2—5 тыс. руб., а за допуск человека в квартиру без регистрации — в 2—7 тыс. руб. А «предоставление заведомо ложной информации», в чем виновны и проживающий без регистрации, и тот, у кого он проживает, и тот, у кого он зарегистрирован, становится уголовным преступлением, за которое можно на год лишиться свободы.

Для сравнения: медведевская «либерализация» Уголовного кодекса позволяет за убийство («причинение тяжких телесных повреждений, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего») лишать свободы на два месяца.

Контрабанда вне зависимости от размеров перестала считаться уголовным преступлением, а доля лишаемых свободы взяточников упала с 25 до 14% от доведенных до суда — но и это считается слишком высоким уровнем.

Не забыты и граждане, сбежавшие от взбесившихся принтеров: не получившие статуса, но постоянно проживающие за рубежом россияне все свои доходы могут получать только через российские банки. Правило давнее, но с 13 февраля 2013 года штраф за его нарушение составляет от 75 до 100% полученного дохода — при том, что некоторые (работающие в крупных иностранных корпорациях и получающие дотацию студенты) в принципе не могут его выполнить. А главное — эта норма введена практически без оповещения, «без объявления войны».

Почему принтеры взбесились? Логические объяснения этого часто даже бескорыстного беспредела для меня очевидны.

Это безответственность, коррумпированность и безнаказанность правящей тусовки, члены которой в прямом смысле слова «сходят с ума, потому что им нечего больше хотеть».

Это и алчность: аппетиты растут быстрее финансовых потоков, коррупционных доходов на всех не хватает (что, похоже, и вызывает «антикоррупционные скандалы»). Идет лихорадочный хаотический поиск шерсти, которую с нас еще можно состричь, и в суете овцу часто бьют просто так, от спешки и раздражения.

Ну и, разумеется, это конкурентная ситуация в «Единой России»: молодые карьеристы и бизнесмены, которые без попадания во власть не смогут развивать, а то и просто сохранить свой бизнес, грызут пожилых бюрократов. Чтобы быть замеченным начальством, нужно выдвинуться с яркой инициативой, которая не коснется реальных проблем общества (они давно превращены правящей тусовкой в кормушки и именно поэтому не решаются). Стихийный конкурс таких инициатив напоминает мне олимпиаду по математике в психушке...

Тем не менее объяснение глобального феномена частными факторами не всегда верно. Причина может оказаться более общей и фундаментальной, чем кажется.

Эксперты, изучающие деятельность различных организаций, часто сталкиваются с феноменом коллективного сознания: организация как целое преследует цели, понятные стороннему наблюдателю. Но люди внутри нее, включая руководителей, погруженные в повседневные заботы, этих целей не видят и не сознают.

Феномен коллективного сознания может проявляться и на уровне правящего Россией класса. Его основное занятие, насколько можно судить, — переработка советского наследства (включая биомассу, по праздникам именуемую «населением») в личные богатства, легализуемые в фешенебельных странах. Пресловутая «коррупция» — лишь один из способов, но не цель его деятельности.

Советское наследие (включая высокую культуру и образованность) заканчивается: об этом свидетельствует, в частности, рост количества катастроф и аварий, падения спутников и т.д. Выработанность коррупционно-грабительской модели проявляется и в торможении экономического роста, который уже не достигнет минимального уровня, позволяющего удовлетворять аппетиты ключевых групп влияния. Новые поколения управленцев, кажется, вот-вот хором произнесут сакраментальное «все уже украдено до нас».

Правящий класс выходит на развилку. Продолжение безоглядного разграбления страны ведет в ад системного кризиса, который в конце концов похоронит Российское государство в его нынешнем виде. Но единственная альтернатива — переход от воровства к развитию — для правящей тусовки не только органически враждебна, но и слишком сложна. Ведь развитие требует усилий и профессионализма, о которых давно не принято вспоминать.

По какому пути потащит Россию ее руководство?

Сформулированного словами ответа пока нет. Но коллективный разум, на мой взгляд, его уже нащупал. Не желая и не умея выбирать между комфортным сползанием к краху и мучительным (хотя бы потому, что придется меньше воровать) прогрессом, правящий класс как целое отказывается от этого выбора — путем неминуемого обрушения России в кризис.

Это похоже на реакцию ребенка, который от досады и лени ломает слишком сложную для него игрушку (точно так — во многом от беспомощности, а даже не от корысти, — «красные директора» разворовывали свои заводы в 90-х).

Но это и проявление нормального управленческого инстинкта: не важно, куда ведет процесс, главное — управлять им как можно дольше. Управляемый срыв в Смуту, в отличие от стихийного и потому внезапного, позволяет обеспечить свою личную безопасность: «час X» наступит не сам собой, но при сопровождении власти — и она сможет к нему подготовиться.

Каждый конкретный представитель российского правящего класса, вероятно, не видит этой по сути своей людоедской логики. Но без принятия моей гипотезы о «коллективном бессознательном» правящей элиты ее поведение выглядит абсолютно безумным. А она состоит — по отдельности — из весьма рациональных людей.