За державу обидно: мзду берут везде

Где и почему ловят взяточников на Руси

Александр Ситников

https://svpressa.ru/society/article/292102/

Отечественные СМИ хором откликнулись на интервью, которое дал РИА «Новости», Виктор Балдин, начальник управления по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Генпрокуратуры России. В основном оценки были нейтральные и даже безразличные. Такое впечатление, что обществу наплевать на эту проблему. Правда были те, кто гневно прокомментировал: «Это верхушка айсберга».

Что касается вопроса, где на Руси больше всего берут на лапу, то Балдин даже озвучил своеобразный рейтинг регионов. Виктор Викторович, ссылаясь на статистику, сказал: «По итогам 2020 года в „лидерах“ по количеству зарегистрированных фактов взяточничества — Москва, далее — Республика Татарстан, Ставропольский край, Московская область, Республика Башкортостан, Краснодарский край, Челябинская и Ростовская области, Республика Дагестан и Пермский край».

Казалось, вот он — коричневый пояс Родины, погрязший в коррупции. Навались на него, и решится вечная проблема русского мздоимства. На самом же деле из интервью Балдина можно понять, что берут везде, но ловят не всех хапуг, получающих барашка в бумажке, борзых щенков, хабар, бакшиш, магарыч и т. п. (список названий взятки можно продолжить — он очень длинный, как и сама история мздоимства на Руси) Зато можно обратить внимание на одну закономерность. Список областей-лидеров по взяточничеству вполне себе коррелирует с топ-регионами по числу иномарок, независимо от уровня модальных (наиболее часто встречаемых) доходов.

Например, в типичной для России Ростовской области подушевые модальные доходы в доковидном 2019 году оценивались в 13582,3 рублей. Тут бы концы с концами свести, но число дорогих тачек на Дону составило 1 млн 346,6 тыс. шт. на 4,185 млн. человек. Даже если брать ростовскую «среднюю температуру по больнице», то бишь средний подушевой доход в размере 30751,9 рублей, то и тут неувязочка налицо.

Местный люд любит сверхдорогие машины. 7 марта в соцсетях юга России наблюдалось сильное возбуждение — там появились фотографии с кортежем представительских автомобилей Rolls-Royce и Mercedes C-Class, мчащихся за невестой по главной улице Ростова-на-Дону Большой Садовой в Нахичевань (район города, где проживают потомки армянских переселенцев).

Ничего не имея против Rolls-Royce и Mercedes C-Class, особенно, если они едут на свадьбу, отметим, что заработать огромные деньги на такие тачки в провинциальной России очень трудно. Бизнесмены зачастую вынуждены «благодарить» силовиков, чтобы те их не трогали. Иначе блюстители порядка могут и фирму отжать. Об этом сказал президенту не кто иной, как бизнес-омбудсмен Борис Титов. С другой стороны, крышевание выгодно и нечистоплотным предпринимателям, делающим бешеные бабки на контрафакте или налоговых преступлениях.

Попробуем посмотреть на интервью Балдина несколько под другим углом. Прежде всего, из того, что рассказал топ-чиновник Генпрокуратуры, можно понять, каким был 2020 год для российских взяточников. Без всякого сомнения, очень удачным и даже счастливым, независимо от места жительства.

Судите сами: по словам Виктора Викторовича, в 2020 году зарегистрировано 4174 факта получения взятки на общую сумму чуть больше 3 млрд. рублей, а уголовных дел, однако, возбуждено 1475 (оно вроде бы понятно: у одного и того же взяточника может быть несколько эпизодов). Причем реальные сроки получили только 18% осужденных, то есть чуть больше 700 человек.

Много ли это, или мало, вопрос далеко не праздный. Балдин перечислил тех, кого поймали с поличным или прижали доказательной базой. Помимо топ-чиновничества, это еще и госслужащие с зарплатой пониже: полицейские, охранники тюрем, врачи, учителя… Так называемые мелкие взяточники (пойманные при получении мзды до 10 тысяч рублей), которых статистика ставит на одну ступеньку с депутатами и министрами, берущими на лапу миллионами и миллиардами.

Понятно, далеко не все госслужащие потенциальные взяточники, но тот факт, что власти серьезно озадачились левыми доходами, говорит сам за себя. Конечно, фискальные органы трубят повсюду о необходимости вывести в свет теневиков — незарегистрированных самозанятых или хозяев квартир, получающих ренту, но очевидно, не они скупают квартиры и дорогие машины.

Можно смело предположить, что основу среднего класса у нас составляют как раз люди, поставившие получение небольшой мзды на поток. Плохо ли это, или «пофиг» — вопрос второй, но, похоже, что и взяткодатели не против позолотить ручку служивым людям. В частности, проще дать на лапу 500 рублей, чем пройти техосмотр. Таких примеров — масса, тем более что это явление, положа руку на сердце, не встречает тотального осуждения.

С учетом того, что в России количество бюджетников по оценке Организации экономического сотрудничества составляет примерно 17% от трудоспособного населения, или 12 млн. человек, вероятность попасться на взятке фактически стремится к нулю. Можно назвать это вынужденными издержками приятной профессии.

Для сравнения: в России на производстве (на заводах, в строительстве, в шахтах и т. д.) ежегодно регистрируются до 1,5 тысячи несчастных случаев со смертельным исходом и более 5 тысяч — с тяжелым исходом, заканчивающихся инвалидностью. Между тем, рабочий класс ненамного многочисленнее бюджетников. Это означает, что у простого мужика в 2 раза больше шансов погибнуть на рабочем месте (или в 7 раз — стать калекой), чем у чиновникагосслужащего оказаться за решеткой за взятку.

Но, похоже, сравнительная статистика скоро станет еще хуже для простых работяг. На отечественных форумах о коррупции юзеры, обсуждая аресты в момент получения взяток, диву дивятся. Мол, каким же нужно быть самоуверенным, или просто откровенным дураком, чтобы попасться с поличным при получении миллионов. Типа: брали бы биткоинами, никто и не поймал бы. Короче, учитесь у американцев.

Думается, что в высоких кабинетах тоже идут в ногу со временем, что и приводит к небольшому числу реальных «посадок». Тем более, что доморощенные финансисты за определенную комиссию сделают все как надо. Благо, что электронные платежи и псевдоигры на биржах позволяют не только обналичивать взятки, но даже и узаконить их как честно заработанные доходы. Не поэтому ли из года в год богатеют наши чиновники и их жены?

Между тем, в США пришли к выводу, что ловить взяточников — все равно, что воевать с ветряными мельницами, хотя бы потому, что очевиден ответ на вопрос, а судьи кто. Контроль за расходами, конечно нужен, но мало что дает с практической точки зрения. Исследование Gallop показало, что 60% граждан Соединенных Штатов и канадцев считают, что коррупция является обычным явлением. И власти с ней борются путем введения высоких налогов на большие доходы. Ибо за руку можно поймать только последнего дурака-чиновника или в конец оборзевшего политика. Такие за океаном тоже встречаются, но реже чем у нас.

В частности, известный финансист Гленн Рейнольдс даже предложил ввести «налог на вращающуюся дверь» для людей, ушедших в отставку из исполнительной власти: в течение пяти лет после увольнения из правительства они должны платить 50% сверху на любое увеличение своих доходов по сравнению с тем, что они заработали в последний год своей работы в правительстве.

Гленн Рейнольдс не верит, что топ-чиновники независимо от места жительства бывают честными, во всяком случае за редким исключением. Дескать, не для того они шли по головам, чтобы наверху сидеть на голом окладе. Смешно, право! Причем, именно США создают наиболее эффективные «денежные прачечные», показывая всему миру, в том числе и России, как правильно брать взятки и не попасться в руки правосудия.

Борьба с коррупцией по-русски: Не виноватый я, взятка сама в карман упала

Законопроект правительства о «нечаянной коррупции» выглядит откровенной насмешкой

Андрей Захарченко

https://svpressa.ru/society/article/292199/

Если антикоррупционные нормы российского законодательства нарушаются в результате форс-мажорных обстоятельств, то человека можно освободить от ответственности за это преступление. Такой вывод следует из законопроекта, который одобрила в первом чтении Госдума 10 марта с.г.

Как уточняется в пояснительной записке к документу (имеется в распоряжении «СП»), по мнению правительства Российской Федерации, под таковыми следует понимать стихийные бедствия (землетрясения, наводнения, ураганы, пожары), массовые заболевания, военные действия, террористические акты и забастовки. Отдельной строкой также упоминается введение органами власти ограничительных мер, в условиях которых человек не по своей воле может стать соучастником коррупционного правонарушения.

Действие законопроекта предполагается распространять на чиновников, судей, прокуроров, военнослужащих и другие категории госслужащих, а также физических лиц.

Выглядит эта инициатива, уже окрещенная в СМИ «законом о нечаянной коррупции», на первый взгляд, довольно странно. Ведь еще в июне прошлого года генпрокурор Игорь Краснов информировал общественность — число выявляемых в стране коррупционных преступлений растет второй год подряд, причем внушительными темпами. По его словам, в 2019 году у чиновников изъяли неподтвержденного доходами имущества на 20 миллиардов рублей, что в 70 раз больше, чем в 2018 году, а число преступлений, связанных с «откатами» в сфере госзакупок, выросло за год на 74%.

Впрочем, и на второй взгляд она тоже выглядит довольно странно. Ведь Росфинмониторинг не так давно приводил тревожные цифры — общая сумма подозрительных банковских операций с маркировкой COVID в минувшем году потянула более чем на 34 млрд. рублей, а непосредственно похищено из бюджета Российской Федерации оказалось порядка 100 миллиардов рублей.

Казалось бы, в такой ситуации следовало бы ужесточить антикоррупционный контроль, тем более что сам глава государства Владимир Путин не далее как 3 марта призывал правоохранителей активнее выявлять хищение бюджетных средств, в том числе выделенных на борьбу с пандемией.

Однако складывается ощущение, что российская власть предпочла пойти другим путем, да не просто так, а еще и надавив при этом на административный акселератор. В то время, как иные законопроекты пролеживают под парламентским сукном годы, этот по всем звеньям бюрократической цепи прошел довольно быстро. Так, внесен он был 18 декабря прошлого года, ровно через месяц его рассмотрел Совет Государственной Думы, 17 февраля нынешнего года ответственный комитет рекомендовал принять его в первом чтении, что, собственно, и было сделано нижней палатой парламента 10 марта с.г.

Активные граждане в соцсетях уже высказывают предположения, что принятием такого закона власть оперативно отмазывает госслужащих, так или иначе имеющих доступ к контролю и распределению бюджетных средств по принципу «рука руку моет», и надо сказать, что выглядит это на фоне происходящего довольно логично.

Но, возможно, не посвященные в хитросплетения взаимоотношений членов вертикали власти граждане чего-то не понимают?

— Да, в глазах граждан любые послабления в борьбе с коррупцией выглядят как поощрение этой самой коррупции, воровство чиновников всех уже достало, это страшнейшее зло пронизало насквозь всю страну, — согласился политик, общественный деятель, член КПРФ Вячеслав Тетёкин. — Но в данном случае надо рассматривать решение Госдумы по «закону о нечаянной коррупции» с двух сторон.

Приведу пример. Где-то случилось резкое наводнение, и для спасения людей экстренно требуется отсыпать песчаную дамбу. Времени на проведение положенных тендеров и конкурсов по выбору исполнителя времени нет, но под рукой у чиновника есть конкретный карьер и конкретная техника, благодаря которым можно бедствие предотвратить. На практике нередко получалось, что спасшие таким образом ситуацию ответственные лица вместо наград шли под суд как завзятые коррупционеры. Так что чисто внешне-то тут все правильно, инициатива формально направлена на защиту добросовестных борцов со стихийными бедствиями от попадания «под раздачу».

«СП»: — Но ведь есть еще и хищения бюджета в период пандемии, о которых упоминал Росифнмониторинг. Тут-то закупку, скажем, контрафактных перчаток спешкой объяснить трудно. Выходит, и правда «рука руку моет»?

— В том-то и дело, что мы великолепно знаем способность российского чиновничества приспосабливать любые благие цели к наполнению собственных карманов. Так что в данном случае совершенно нельзя исключать того, что коррупционные схемы теперь будут маскироваться проведением экстренных мероприятий. Администрациям, как мы имели возможность убедиться, не представляет сложности объявить в том или ином районе чрезвычайное положение, и через эту лазейку совершенно легально проводить практически любую махинацию.

Если бы в России существовало действительно объективное судопроизводство, по-настоящему хорошо работали бы органы прокуратуры, таких ситуаций бы не возникало. Но мы хорошо знаем, что органы, призванные вообще-то следить за соблюдением законности, сами нередко попадают в «мутные истории». Сочетание коррумпированных чиновников и правоохранителей приводит к тому, что даже освобождение честных людей от коррупционного преследования за добросовестную работу трансформируется в криминальную по своей сути лазейку. Такова, к сожалению, реальность России — любая хорошая идея заканчивается воровством из государственного кармана.

«СП»: — Да еще и выглядит это так, словно наши чиновники высшего эшелона подтрунивают над президентом. Ведь между его призывом беспощадно бороться с коррупцией и хищением бюджета под эгидой борьбы с коронавирусом и принятием в первом чтении правительственного законопроекта об освобождении от ответственности за «нечаянную коррупцию» прошла всего неделя.

— Как автор законопроекта о ратификации 20 статьи Конвенции ООН о противодействии коррупции, я лично считаю, что это насмешка, — полагает доктор политических наук, секретарь ЦК КПРФ Сергей Обухов. — Я внес свой законопроект в Госдуму шестого созыва, а теперь подходит к концу уже седьмой, но до сих пор его отказываются рассматривать. А ведь он ключевой для выстраивания всей системы борьбы с коррупцией в России. Все, что принимается в антикоррупционной сфере без ратификации этого момента, не более чем паллиатив, сочинения, так сказать, «по мотивам».

Взять, например, положения о проверке деклараций сотрудников руководителями. Вы можете себе представить, чтобы, скажем, господин Сердюков дал команду проверить декларацию госпожи Васильевой? Ну, это же смешно.

Нынешний же законопроект о «нечаянной коррупции» вносит поправки аж в 26 федеральных законов. Вы представьте, насколько серьезной будет перестройка антикоррупционного законодательства? И это, вы поймите весь ужас ситуации, тогда, когда у нас есть, например, полковник-миллиардер Захарченко, есть полковник Черкалин, 12 миллиардов, есть экс-глава Росреестра, убежавший за границу. Это что, «нечаянная коррупция», что ли? Почему вместо повышения прозрачности у нас закрываются данные по силовикам?

Говорить о «нечаянной коррупции» в России все равно, что рассуждать о «случайном изнасиловании». Дескать, поскользнулся, упал, очнулся — случайно кого-то изнасиловал. Конечно, в самом законопроекте такого понятия нет, но общий смысл-то понятен. И в нынешнем виде он является просто открытой пощечиной общественному мнению, поэтому КПРФ его не поддерживает. Посмотрим, как власть и «Единая Россия» подадут его ко второму чтению. Однако, на мой взгляд, законопроект только усилит тревожную тенденцию — сокрытие информации о доходах силовиков, нератификация 20 статьи Конвенции ООН по противодействию коррупции, теперь вот освобождение от ответственности за взятки, которые «ветром надуло».