Итог 2019-го: Жить стало хуже пол-России, и это не предел. При этом госменеджерам — миллиарды, остальным — кукиш под елочку. Руководство крупнейших банков нарастило свои годовые бонусы в 3−6 раз! Но экономические цели на ближайшую трехлетку недостижимы...

Итог 2019-го: Жить стало хуже пол-России, и это не предел

Госменеджерам - миллиарды, остальным – кукиш под елочку

 

 

 

Итог 2019-го: Жить стало хуже пол-России, и это не предел

Экономические цели на ближайшую трехлетку недостижимы

https://svpressa.ru/economy/article/252715/

Почти половине россиян в 2019-м пришлось подтянуть пояса. Об этом свидетельствуют данные опроса * «Левада-центра"**. 43% респондентов заявили, что в уходящем году их уровень жизни стал ниже. 35% - что для них лично и их семей уходящий год оказался труднее предыдущего.

По совпадению, одновременно с опросом «Левады» вышел декабрьский доклад Банка России о денежно-кредитной политике (ДКП). Из него следует, что экономический прорыв нам не грозит.

Центральным моментом доклада можно считать расчеты ЦБ, по которым в базовом сценарии прогноза динамика ВВП возвращается на уровень чуть выше 2% уже по итогам первого квартала 2020 года. Далее, по прогнозу, он будет ускоряться чрезвычайно медленно — к концу 2022 года ЦБ оценивает показатель в 2,2%.

Как де-факто поясняет регулятор, экономика России — это в значительной степени госэкономика. И потому госрасходы определяют экономическую динамику в первую очередь.

Выход на темпы роста в 2,2%, по логике Банка России, будут обеспечиваться «накоплением положительного эффекта» нацпроектов и бюджетного правила. Частные инвестиции могут усилить рост, но как на отдельный фактор на них явно не рассчитывают.

С одной стороны, все выглядит не так плохо. Пусть слабый, но рост, означает, что кардинальных ухудшений в ближайшие два-три года не будет. С другой, создается устойчивое впечатление, что запас прочности в прогнозе близок к нулю. И стоит чему-то пойти не так, экономика РФ стремительно начнет сползать в рецессию.

Судите сами. Рост в 2% жестко завязан на нацпроекты — именно им отведена играть роль драйверов экономики. Но уже 2019-й год показал: эти драйверы сами дышат на ладан.

По данным Счетной палаты расходы на нацпроекты федерального бюджета на реализацию нацпроектов за январь-сентябрь 2019 года составили 52,1% от запланированного на год объема. При этом менее чем на 40% были исполнены расходы по нацпроектам «Повышение производительности труда и поддержка занятости» (38,8%), «Экология» (22,1%) и «Цифровая экономика» (12,3%).

Неосвоенные средства Минфин предлагает перенести на 2020-й год и там освоить. Но та же Счетная палата сомневается, что эти деньги экономика сможет переварить. Неслучайно в заключении на проект закона о федеральном бюджете на 2020−2022 годы аудиторы предупредили: в 2020 году по 15 госпрограммам есть риски недостижения до 10% показателей, по семи госпрограммам — от 10% до 20%, по пяти — от 20% до 30%, по девяти — более 30%.

Похожая ситуация, кстати, прогнозируется и для 2021−2022 годов.

Всего, по данным Счетной палаты, в 2020 году существуют риски недостижения значений 280 показателей, или 19% их общего объема.

Это означает, что с ростом даже в 2% может не сложиться. И мы точно окажемся в отрицательной зоне, если в мире грянет финансовый кризис — сценарий, которые многие аналитики называют неизбежным.

И здесь вспоминаются слова, сказанные по поводу повышения НДС бывшим министром финансов России, а ныне главой банка «Открытие» Михаилом Задорновым. Он заявил, что лучше дать людям и бизнесу заработать, чем пытаться осчастливить население посредством спущенных сверху национальных проектов, суть которых это самое население не очень понимает. Чем богаче электорат — тем выше экономический рост: одно подстегивает другое.

И пусть Задорнов либерал и топ-менеджер, он чертовски прав.

— Ранее глава ЦБ Эльвира Набиуллина уже заявляла, что темпы роста в 2020 году будут выше, чем в текущем, и выйдут на так называемый уровень потенциального выпуска, — отмечает ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. -Банк России рассматривает этот уровень как плавающий интервал 1,5−2% ВВП. Получается, рост 2% в будущем году совершенно не гарантирован — он вполне может составить 1,5%.

Замечу, смысл потенциального выпуска — это максимальный рост экономики, при ее текущей структуре и тех условиях внешнего спроса, которые являются среднетрендовыми за последние пять лет.

Замечу также, что при расчете потенциального выпуска учитываются структурные ограничения в российской экономике. Но не учитываются, что эти ограничения усиливаются.

 

Скажем, у нас ухудшается ситуация с демографией — мы имеем убыль населения 260 тысяч за год. У нас заметные проблемы на рынке труда — наблюдается дефицит рабочих и технического персонал. Между тем, такой дефицит — важнейшее ограничение для инновационных бизнесов.

Если эти факторы учитывать, прогнозная картина меняется к худшему. Недаром весь 2019-й год в экспертных кругах шла дискуссия: куда движется потенциальный выпуск — увеличивается он или сокращается? Так вот, ряд аналитиков ведущих российских банков убеждены: границы роса сдвигаются вниз.

По их мнению, сейчас потенциальный выпуск экономики РФ укладывается в 0,8−1,2% ВВП — и только.

«СП»: — Что мешает выдерживать даже скромные 2% ВВП?

— Темпы роста экономики можно вывести в интервал 1,5−2% ростом госрасходов. То есть, через нацпроекты и госинвестиции. Но это возможно только при условии неизменного внешнего спроса. А как раз с этой стороны имеются большие риски.

До сих пор неясно, продолжится ли стагнация в глобальной экономике, или последует ухудшение. Зато улучшений совершенно точно не просматривается.

Однако главный тормоз для роста — отсутствие структурно-политических изменений в самой России. Это самое узкое место: мы не видим, чтобы принимались даже назревшие решения для стимулирования экономики.

К таким решениям я отношу, например, законопроект о соглашениях о защите и поощрении капиталовложений. Он принят в первом чтении Госдумой, но к нему столько вопросов, что правительству придется переписывать его заново.

«СП»: — Насколько эффективны нацпроекты?

— В 2020 году, надо думать, мы увидим снижение недофинансирования нацпроектов. Но насколько это поможет экономике — вопрос открытый. Надо понимать: в 2019 году эти бюджетные траты принесли нулевой экономический эффект.

В первой половине 2019 года недофинансирование нацпроектов притормозило рост ВВП примерно на 0,5%, во второй половине — наоборот, нацпроекты несколько разогнали экономику. В итоге, получилась игра с нулевой суммой.

В 2020-м есть надежда, что ситуация немного выправиться. Например, не возникнет недофинансирования на 1 трлн. рублей, как сейчас. Но в любом случае, по всем расчетам максимальный эффект от нацпроектов и бюджетного финансирования — это всего-навсего 0,2−0,3% ВВП.

В теории, если привлечь частные инвестиции, рост может дойти до 0,6% ВВП. Загвоздка в одном — мотор инвестиционного роста у нас никак не запускается. И нет веры, что это произойдет в 2020 году.

Все сказанное означает, что самый оптимистический прогноз на 2020 год — это рост в 1,6−1,7% ВВП.

«СП»: — Что будет с Россией, если в 2020-м глобальная экономика начнет тормозить?

— Для России это будет означать сокращение внешнего спроса на важнейшие экспортные товары. Сейчас, традиционно перед Рождеством, рынки настроены позитивно. Тем более, появилась надежда, что Дональд Трамп подпишет с Китаем первый блок нового торгового соглашения.

Однако через пару-тройку первых недель января настроения, уверен, начнут разворачиваться. Реальность заключается в том, что перспектив для масштабного решения торгового спора США-Китай не видно до сих пор. Более того, с 11 декабря приостановлена работа апелляционного органа ВТО — решать торговые споры больше негде.

Поэтому многие аналитики предполагают: 2020-й год, напротив, может пойти под флагом разрастания торговых противоречий. И тогда даже о росте в 1,5% ВВП нам придется только мечтать.

Новости России: Экономист назвал бредом данные Росстата о росте доходов


* Опрос проведен 22−28 августа 2019 года по репрезентативной выборке населения объемом 1608 человек в возрасте от 18 лет в 137 населенных пунктах, 50 субъектах России. Респондентов спрашивали, каким оказался для России и лично для них 2019-й год по сравнению с предыущим.

** АНО «Аналитический Центр Юрия Левады» Минюстом РФ внесена в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента.

 

Госменеджерам — миллиарды, остальным — кукиш под елочку

Руководство крупнейших банков нарастило свои годовые бонусы в 3−6 раз

https://svpressa.ru/economy/article/252634/

Крупнейшие российские банки, в том числе государственные, за последние пять лет нарастили премии своему топ-менеджменту в три-шесть раз. К такому выводу пришли «Известия», проанализировав отчетность кредитных организаций. Такие цифры вызывают, мягко говоря, удивление, если учесть, что экономика страны, зарплаты и пенсии за тот же период даже и близко не показали такой рост. Тем не менее, руководящий состав банков себя не обижает.

На первом месте по премиальным выплатам оказался «Газпромбанк», который потратил на компенсации топ-менеджерам 3,8 млрд руб. Хотя формально «Газпромбанк» считается коммерческим банком, его главные акционеры — это ПАО «Газпром», ООО «Газпром капитал» и акционерное общество «Негосударственный пенсионный фонд «ГАЗФОНД», то есть госкорпорация и аффилированные с ней структуры.

Примечательно, что второе место разделили также государственные кредитные учреждения — Сбербанк и ВТБ с 3,3 млрд. рублей. На третьем месте коммерческий «Альфа-банк» с 2,1 млрд руб., а на четвертом опять-таки государственный банк «Открытие», который после санации перешел под контроль ЦБ.

Что касается последних пяти лет, с 2015 года «Юникредит» увеличил компенсации в 1,5 раза, Райффайзенбанк и РСХБ — примерно вдвое, Альфа-банк и ВТБ — втрое, Сбербанк — вчетверо, а МКБ — в шесть раз.

В самих банках такие результаты объясняют успешной работой — если организация наращивает прибыль, топ-менеджмент получает соответствующие премии. Например, в ВТБ сообщили, что в 2018 году нарастили прибыль в 1,5 раза, до 179 млрд. рублей, и потому заплатили более высокую годовую премию. РСХБ объяснил изменения выплатой долгосрочного вознаграждения, которое формируется с отсрочкой на три года. Сбербанк сослался на изменения в составе правления.

Как говорят эксперты, все успехи банков приписываются исключительно топ-менеджменту, а простые сотрудники редко получают соизмеримые бонусы. Более того, количество сотрудников низшего и среднего звена за последние пять лет неуклонно сокращается. Тот же Сбербанк уменьшил штат почти на 52 тысячи человек. Правда, как говорят в самом банке, во многом за счет оптимизации и автоматизации, но эксперты полагают, что это и способ урезания расходов.

С одной стороны, прибыль у банков, особенно у крупных государственных гигантов вроде Сбербанка и ВТБ есть. Чистая прибыль Сбербанка по российским стандартам бухгалтерского учета (РСБУ) в январе — сентябре 2019 года увеличилась по сравнению с показателем за аналогичный период прошедшего года на 8,6% и достигла 665,4 млрд. рублей.

С другой, государственные банки пользуются серьезными конкурентными преимуществами перед коммерческими, хотя бы потому, что огромный ряд услуг проводится именно с их помощью. Да и акционером является само государство, поэтому выплата таких огромных премий и бонусов топам кажется не слишком оправданной инициативой.

Особенно на фоне новостей о том, что треть работодателей вообще не собирается премировать своих сотрудников по итогам года. Еще 20% выплатят бонусы только отдельным сотрудникам, видимо, как раз топ-менеджерам, и лишь 16% обеспечат дополнительные выплаты всем.

Ведущий аналитик группы компаний «Финам» Алексей Коренев считает, что выплаты, которые сами себе назначают топы банков, особенно государственных, совершенно не соизмеримы ни с ростом российской экономики, ни с ситуацией с зарплатами.

— Российская экономика в среднем растет на один процент в год. За последние 26 лет, то есть с того момента, когда начался такой мониторинг, мы выросли на 26%. Какие-то годы было получше, какие-то хуже, но в среднем цифра такова.

Банковский сектор растет немного быстрее. В этом году прибыль банков увеличилась примерно на 46%. Но в любом случае, это не кратное увеличение прибыли.

Следует отметить еще один важный момент. Коммерческие банки повышают зарплаты своим топ-менеджерам гораздо меньшими темпами, чем банки государственные. И это совершенно понятно, потому что коммерческий банк платит из денег своих владельцев, а государственный сидит на бюджете. А бюджет чей? Вроде бы ничей.

Поэтому руководители государственных банков по темпам роста зарплат существенно обгоняют и темпы зарплат в среднем по России (а у нас за прошлый год номинальные начисленные зарплаты увеличились на 8,6%), и в целом рост экономики.

«СП»: — А у работников среднего звена зарплаты и премии растут такими же темпами?

— У обычных работников зарплаты растут очень медленно. Я сам работаю в финансовой сфере и могу сказать, что моя зарплата за последние три года не изменилась ни на копейку.

Более того, практически по всем компаниям, с которыми мы работаем, прошли сокращения, и тот же объем работ выполняется меньшим числом сотрудников. Причем, как правило, за те же деньги, что они получали раньше.

 

«СП»: — В некоторых странах размер годовых премий топ-менеджменту ограничен законодательно. Например, в Нидерландах бонусы не могут превышать 20% фиксированной зарплаты. Насколько это распространенная практика и применимо ли это для нас?

— В разных странах ситуация разная. В США, например, актуальны те же проблемы, что и у нас. У них очень сильно выросли зарплаты топов, особенно за счет бонусных программ, и, как и у нас, разрыв доходов между руководством и всеми остальными растет быстрыми темпами.

В Европе с этим гораздо жестче. Они стараются придерживаться более социально ответственной политики. Так что регулирование там существует.

У нас же его пока нет вовсе, все находится на диком уровне. Но, думаю, что со временем мы к этому придем, потому что рано или поздно даже на самом высшем уровне должно появиться понимание, что ситуация способна вызвать напряжение в обществе, так как недовольство людей будет только расти.

Заместитель директора центра «Банки и кредитная политика» Института Европы РАН Анатолий Бажан также указывает на диспаритет в выплатах топам и обычным работникам, особенно в госбанках.

— Премии, как правило, связаны с результатами банковской деятельности, прибыльностью самого банка. Поскольку мы живем в условиях рыночной экономики, руководство банков само определяет размер премий топ-менеджмента. Хотя если они увеличивают премии вне зависимости от результатов, это, на мой взгляд, совершенно неправильно. Но государство не регулирует этот процесс.

Другое дело, что государственные банки тоже выплачивают очень большие бонусы. Да и не только банки, но и другие государственные структуры, различные госкорпорации выплачивают своему руководящему составу огромные премии, хотя там преимущественно государственный капитал.

Мне кажется, это не совсем правильно, потому что государство должно определять величину этих премий, а не сам менеджмент. У нас же получается, что все решает назначенное руководство, и государственная собственность является источником частного предпринимательства и обогащения. А собственник капитала, то есть государство, ни на что не влияет и не определяет верхнюю границу бонусов.

«СП»: — То есть на самом деле государство могло бы регулировать размеры и зарплат руководства, и их годовых бонусов?

— Конечно, государственное регулирование этих процессов возможно, а в нашем случае необходимо. Когда менеджмент сам определяет величину своих бонусов, в ряде случаев это приводит к сокращению инвестиционных возможностей самого банка. Обычно за ними следят вкладчики и советы директоров. Но с другой стороны, часто менеджмент сам является акционером банка. Мне кажется, что нам рациональные законодательные акты, которые ограничили бы аппетиты руководства госкорпораций, не помешали бы.

«СП»: — Увеличивают ли эти банки зарплаты рядовым сотрудникам такими же темпами? И есть ли организации, которые следили бы за этим?

— Профсоюзное движение у нас, особенно в банковской сфере, у нас не слишком развито. Да, с точки зрения нашего законодательства работники могут создавать профсоюзные объединения, которые бы защищали их интересы. То есть они сами должны проявлять инициативу.

Но, к сожалению, по многим причинам, в значительной степени как раз из-за действий топ-менеджмента крупных банков и корпораций, это профсоюзное движение у нас почти отсутствует. Я даже не могу сказать, в каких банках есть организации по защите прав работников.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.