Заботиться о тех, кого выводишь на митинги

М.З. ГАРИФУЛЛИН, член ЦК КПРФ, электромонтёр ГПК «Факел» (г. Елабуга):

«Когда я начинал работу в партии, у нас в Татарстане среди приходивших на митинги было примерно 70% женщин, 20% мужчин и 9% безработных, 1% студентов. Это такая конфигурация, потому что основными участниками митинга всегда являются женщины. Они более активны. Мужчины почему-то пассивнее. Когда мы выводим людей на митинги, то важная задача их организаторов — уметь защищать людей. А для этого мы должны знать, как пользоваться рельефом местности.

Серьёзная трудность для тех, кто работает в провинции: мы на местах, конечно же, плохо знаем законы. Наша юридическая сила слабовата, юристов в местных партийных отделениях фактически нет. Но мы сами должны учиться всему!

Ещё одна проблема — практически невозможно провести массовые протестные акции в деревнях и сёлах, потому что горожане скупили целые деревни. Численность людей, прописанных в документах, есть, а когда по деревням едешь, там никого нет! Некому на митинги ходить.

В городах другая проблема: того рабочего класса, к которому мы привыкли в советские годы, теперь нет. Он в другой форме. В Елабуге — 167 заводов: там свободная экономическая зона. Но работают на заводах иностранцы. И только на предприятиях, которые государство или город построили, трудятся наши рабочие, наши уборщицы. На многих заводах такой уровень компьютеризации, что людей практически нет. В этих условиях мы перед заводами ставим пикеты. За прошлый год я провёл по Татарстану 576 протестных мероприятий — это митинги, шествия, пикеты…

Теперь у нас обнаружилась такая проблема, как разрыв между поколениями. Более опытные, старые люди, которые работали в советское время, умирают, а остающимся пенсионерам уже тяжело ходить. Молодое же поколение живёт в мире компьютеров, ноутбуков — и всё! В основном работать приходится с ними, их убеждать. Вот типичный диалог: «У меня 100000 друзей!» — «Приходите на митинг, ребята!» — «Да зачем в плохую погоду приходить на митинг, если мы можем по компьютеру его провести!»

Наша задача — организовать и вывести людей, чтобы они не боялись, чтобы чувствовали себя хозяевами любой площади. Прежде чем провести митинг, я свою команду собираю: обходим площадь, изучаем город, район, где какие овраги, где какие родники, где какая зыбь, где косогорье. Если мы людей приводим, то должны уметь их защитить. Не один управляет — у каждого из вас должна быть команда, которой необходимо знать, где омоновцы перекроют, что они намерены делать, как людей сберечь. Этому нужно учиться.

Нам следует создать методички, как действовать в разных ситуациях. Мы должны уметь пользоваться законом. Нам нужна юридическая служба, которая нас направила бы в нужное русло при организации протестных мероприятий».

В.Р. РОДИН, член ЦК КПРФ, советник Председателя ЦК КПРФ:

«8 лет я официально был секретарём Московского горкома, отвечал за протестную деятельность. Здесь есть особенность у Москвы: нам не надо изучать пути отхода и прочее, так как в целом мы ни разу не подставили за

8 лет участников наших акций. Потому что в борьбе с мэрией, с руководством соответствующего её департамента и полицией мы всё время находили какой-то компромисс, но при этом ни разу не уступали.

А знаете, где официально в Москве оппозиции отведена территория для проведения митингов? В Сокольниках! Идём по территории парка больше километра, и там площадочка выделена, полянка на две тысячи человек — вот там митингуйте сколько хотите! Но наши акции проходили всегда в центре города. Потому что здесь, в Москве, есть свои особенности».

В протест вступает молодёжь

А.В. ПАРФЁНОВ, член ЦК КПРФ, рабочий, секретарь Дмитровского райкома партии (Московская область):

«Начну с Федерации независимых профсоюзов. У меня жена работает в системе здравоохранения. На основе её рассказов у меня сложилось такое ощущение, что ФНПР держится в первую очередь за счёт учителей, врачей и других бюджетников. Было время, когда из профсоюзов, входящих в эту федерацию, работники больниц начали выходить: зачем зря деньги платить? В ответ какое-то время назад администрация начала сама заставлять людей снова вступать в официальные профсоюзы. Выходит, профсоюз превратился в этих структурах в нечто вроде придатка администрации.

Теперь о массовых протестных акциях. Летом этого года в Московской области, в городе Яхрома Дмитровского района, проходила интересная акция (о ней в газете «Правда» была статья «Яхромский протест»). В городе две недели не было горячей воды: запланированный ремонт. Но когда он закончился, горячую воду не включили, сославшись на долги. Было даже объявлено, что неизвестно, когда она будет включена. И вот через 3 дня после этого объявления у нас впервые прошла акция протеста. Прошла она таким образом, что был перекрыт выезд из города. А так как дело было в пятницу вечером (очевидно, это было сделано специально, так как значительная часть москвичей, которая в эту пору едет из Москвы на свои дачи, заезжает в Яхрому), то фактически оказался перекрыт выезд людей из Москвы. Акция была проведена таким способом, что люди, фактически, ходили взад-вперёд по пешеходному переходу.

Немедленно был вызван из Москвы глава Дмитровской администрации. Он приехал, встретился с протестовавшими, сказал, что все вопросы решит, пригласил их в недалеко стоящий клуб. Те, кто не пошёл в клуб на встречу, были задержаны полицией, но в этот же день выпущены, правда, на них наложили штраф.

На следующий день горячая вода была включена, хотя долги оставались: администрация обещала эти долги энергетикам погасить. Вот вам конкретный пример того, как акции протеста могут завершаться победой.

Замечу, что Яхрома на акции протеста не выходила ни в 1990-е годы, ни тогда, когда закрывалась Яхромская прядильно-ткацкая фабрика, ни тогда, когда задерживали зарплату. Практически не выходили на улицы, когда повышали возраст выхода на пенсию. А вот когда на 3 дня была прекращена подача горячей воды, горожане организовались. Мне кажется, что в жизнь входит то поколение, которое не то чтобы не боится власти — оно просто потеряло к ней всяческое уважение. Это очень показательный факт. И второе: сейчас представительными организациями становятся социальные сети. В данном случае люди организовались через социальные сети, при этом появились организаторы, которые привели акцию к успеху.

Отсюда некоторые выводы. Первый: мы плохо знаем молодёжь. Пришло новое поколение, которое уже на слова и посылы власти не поддаётся и готово бороться за свои интересы. Оно уже не хочет ждать, как моё поколение, а действительно готово к борьбе. Молодые люди могут не только на улицы выходить. Думаю, они и на предприятия пойдут. Наша задача — работать с ними, организовывать их.

Второй вывод: партийным комитетам надо использовать социальные сети как средство организации людей».

А.И. ЧАУКИН, кандидат в члены ЦК КПРФ, ведущий специалист «Электроальянса» (г. Липецк):

«Что касается новых методов протеста, то мы пока ничего не придумали. У нас они стандартные. Мы проводили три митинга во время избирательной кампании: два в Липецке, один — в Ельце. Народу — 150—200 человек. На самом деле очень сложно вывести народ на улицы. Работать нам, конечно, надо, усиленно работать с людьми, на рабочую среду акцент надо ставить. Говоря о трудностях по поводу выхода народа, надо заметить, что партийная дисциплина тоже хромает. Мы не можем вывести даже своих коммунистов. В области их 1500, а выходят 150—200 человек. Даже если уберём 500 партийцев, которые в возрасте, кому ходить трудно, то всё равно 1000 человек должны бы прийти. Это только своих.

С другой стороны, надо отметить, что сейчас приходят на митинги люди, не состоящие в партии. У нас в Новолипецке есть металлургический комбинат, так вот оттуда стали приходить. Проблемы предприятия? Ну, какие проблемы! Первая, конечно, — это зарплата, затем нарушение техники безопасности, ну и само руководство, которое рабочих за людей не считает. Говорят: «Давай на баррикады!» Начинаем задавать вопросы: «С кем на баррикады?» — «Ну вот у меня бригада… Ну и ещё 5 человек».

Многие люди выходить на митинги боятся. Начали приглашать к нам в обком, беседуем. Я являюсь председателем рабочего комитета, я не партработник, времени, естественно, мало, чтобы после работы заезжать в обком…

У нас на базе обкома создан марксистский кружок. Комсомолец наш Александр Ушаков (он является депутатом горсовета) создал его. Поначалу приходили только свои комсомольцы, 5—10 человек. Изучают они теорию. Сейчас стала приходить молодёжь из РРП, ОКП. Проводят дискуссии, до 20 человек собираются. Создали сайт, там идёт общение.

На этой базе появилась такая идея: собрать членов партии-рабочих и тоже создать сайт, чтобы они приглашали людей со своих предприятий. В любом случае кто-то должен прийти. То есть привлекать людей, обучать, работать с ними и выводить на улицу».

Необходима наступательность

Г. ДАУТОВ, кандидат в члены ЦК КПРФ, машинист экскаватора, (Свердловская область):

«Я непосредственно работал в трудовых коллективах, когда в 1994 году началась приватизация, пошёл передел собственности. Я был лидером инициативной группы по созданию народного предприятия, членом совета директоров, был даже 3 дня председателем совета директоров.

Слушая предыдущие выступления, я подумал: видно, тут, в рабочей комиссии, многие — не рабочие. Митинги протеста надо организовывать только тогда, когда этого требует ситуация. Например, такой ситуацией была пенсионная «реформа». А проводить митинги против всего плохого, за всё хорошее не только бесполезно, но даже вредно.

Сейчас меня интересует профсоюзное движение. Хочу сказать о том, что наша инициативная группа и забастовочный комитет с профсоюзом нашли общий язык. Профсоюз находится реально в оппозиции к администрации.

У нас, когда профсоюз стали давить, я пришёл к председателю профкома и говорю: «Ну что, Толя, как дела?» Он говорит: «Плохо!» Я говорю: «Ну потому я к тебе и пришёл. Начнём?» — «Начнём!»

Наше начинание выражалось в создании общественного мнения, гласности, в приглашении прессы, телевидения, других журналистов… Мы решили во всём городе сформировать общественное мнение вокруг ситуации на предприятии. Пусть знают всё и всюду, что у нас происходит. Собственник, естественно, этого не хочет, потому что за счёт широкого освещения непорядков падает рейтинг компании на мировом рынке. А рассказывать есть о чём, многие такие моменты интересуют СМИ. Вот последняя «итальянская забастовка». Мы как бы ничего не нарушали. Нельзя же считать нарушением работу по инструкциям, как и то, что мы писали в Ростехнадзор. Но в современной России все системы взаимосвязаны, вплоть до судебной, прокурорской и так далее. При таких порядках простым людям тяжеловато, конечно, работать. Благо, что у нас опыт есть, есть юристы, есть консультации и всё остальное…

Но когда работа ведётся по правилам, нужна, конечно, поддержка товарищей, которым надо объяснять элементарные вещи, что при такой забастовке работает, как работает… Ты выполняешь инструкции, а администрация тебя заставляет работать, нарушая технику безопасности. Я говорю: «Отменяйте распоряжение, отменяйте инструкции — тогда мы будем иначе работать!»

Но в итоге нас тогда хозяева обыграли. Они создали комиссию по проверке знаний техники безопасности и медицинскую. И всех лидеров, которые имели влияние в трудовых коллективах через дорожный цех — это у нас коллектив около десяти тысяч человек, — вывели из строя. Одних по медицинским показателям, других — по технике безопасности. В 2016 году меня уволили с комбината, думая о том, что избавились. Но мы медобслуживание прошли, подлечились немного и снова начали воевать. Важно и то, что к нам пришли работники «Скорой помощи», у них тоже проблемы были.

Я выступаю как депутат городской Думы, к тому же 15 лет работаю на неосвобождённой основе помощником депутата Николая Николаевича Езерского. В городе я имею некоторое влияние, вырос здесь, много людей знают меня, многие обращались ко мне. Теперь я у них поддержки попросил, тем более что я их защищал, отстаивал…

В это же время пришлось выехать, чтобы защитить работников «Скорой помощи», потому что в Свердловской области шла «оптимизация», то есть эксперимент по разрушению здравоохранения. Выехали автоколонной, я на своей машине, едут машины «Скорой помощи», включены многоваттные колонки. Всё это СМИ осветили полностью. Приехали заместитель министра, областной руководитель гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций… «А почему вы, коммунисты, шуметь стали? Вы пиаритесь!» Я говорю: «Вот и не делайте так, чтобы мы пиарились!»

И такие конфликты каждый раз. Последний был связан с сокращением акушерского отделения города Качканара. Ведь город начинается с рождения ребёнка, с родильного отделения. Снова вышли мы с протестными акциями, с обращениями к Путину, к министру здравоохранения, к губернатору Свердловской области. А в это время из-за действий по «оптимизации» чуть не произошло три смертельных случая. Я к мэру пришёл, говорю: «Я весь город подниму, если вы не примите меры». Дошло до них. Поняли, что рабочий класс защищает не только свои экономические интересы.

Я хочу акцентировать внимание на том, что лидеры партии должны непосредственно участвовать в таких процессах».

Бороться за влияние в профсоюзах

А.А. ПОПОВ, кандидат в члены ЦК КПРФ, электромонтёр АО «Апатит» (Мурманская область):

«После прошедших выборов нам новый подарок готовит правительство — «регуляторную гильотину»! Провести «итальянскую забастовку» будет в разы сложнее, когда отменят все советские нормативные акты. Это значит, что попадают под секвестр все нормативные акты, касающиеся полярных и районных коэффициентов. Мы, мурманчане, серьёзно напряглись по этому поводу, потому

что если будет отменён перечень профессий, которые попадают в списки вредных и в списки северных территорий, если отменят сами «полярки», установленные советскими законами, то доказать что-то будет совершенно невозможно. Поэтому было подготовлено соответствующее видеообращение. Мурманский областной Совет профсоюзов написал в правительство Мурманской области заявление по этому поводу, ушло обращение и в ФНПР.

Посмотрел я состав рабочей группы в правительстве, которая будет заниматься этим делом. Там профсоюзов вообще нет! Там какие-то «опоры»… Министр труда Топилин будет… защищать полярные надбавки. Я ума не приложу, как он их будет обосновывать.

Одновременно происходит запугивание профсоюзов других регионов, в частности Пскова. Опыт у власти есть. Так, 60-летнего старика Кабозева в Волгограде 10 лет назад на семь лет посадили. Сейчас в Пскове председателя областного Совета профсоюзов ждёт похожая судьба. И все профсоюзники всех региональных отделений смотрят: что же с ним будет? Нам надо за него заступаться! Коммунисту Сергею Сосновскому, члену ЦКРК КПРФ, тоже грозит уголовное преследование, тоже надо ему помогать.

1 октября уже произошла одна процессуальная реформа. Теперь представлять интересы человека в суде может только специалист с юридическим образованием. А вот генеральному директору не обязательно иметь юридическое образование, это отдельно в документе указано, он ведь если сам не капиталист, то ближайший слуга капиталиста. А профсоюзам такого разрешения нет. Крупным профсоюзам как бы всё равно: у них деньги есть, у них юристы есть. А маленькие профсоюзы, которые злые, настырные, которые всё больше распространяются, — откуда им деньги на юристов взять? Поэтому тут надо или учить своих адвокатов, помогать им получать юридическое образование, или начинать забастовку, которая тут же будет признана незаконной, и опять понадобится адвокат!

Нам не надо бояться двигать представителей профсоюзов на выборы — этим активно занимается «Единая Россия». А мы вот почему-то стесняемся!

Что касается церкви. Вот владыка Митрофан в Мурманске на открытии заводского храма на АО «Апатит» при Гурьеве, когда получал супердорогую икону с мощами Андрея, говорил о… 4-дневной рабочей неделе. Как видим, и церковь тоже пытается влиять на профсоюзы. Навальный пытается влиять на профсоюзы, власть, ну и мы тоже. Тут уж кто кого перетянет!»

А.В. ВОРОБЬЁВ, член ЦК КПРФ, первый секретарь Ярославского обкома партии:

«Мы недавно на пленуме ЦК партии обсуждали новые формы работы. Но против нас тоже новые формы принимает власть! Когда приезжала в Ярославль министр здравоохранения Скворцова, меня, руководителя фракции КПРФ в областной Думе, блокировали росгвардейцы, полковники-подполковники и иже с ними, чтобы не дать донести до министра обращение 18 депутатов по проблемам здравоохранения. Руками не трогали, но заблокировали, чтобы я не мог пройти к министру.

Другой пример. Когда мы выставили одиночные пикеты, то полицейский центр «Э» изготовил большие растяжки, которые со всех сторон закрывали наши одиночные пикеты. И когда моя помощница Татьяна Шамина подняла свой плакат выше, они порвали его и руки ей заломили. В результате мы сняли на плёнку для экспертизы синяки и всё остальное. Два месяца через Следственный комитет пытаемся с центром «Э» бороться по этому вопросу. Так что они уже против одиночных пикетов работают или их закрытием, или силой.

И последнее. Я хотел поднять вопрос по поводу Левченко. Мы с вами видим, как его сегодня бьют. Думаю, что мы не очень активно сопротивляемся. Есть такое предложение: был опубликован материал конференции в таблицах, показывающих, как и чего добились Иркутская область и её руководство. Так вот мы планируем сделать обращение нашей фракции к губернатору Ярославской области с вопросом: почему там успехи, а почему у нас по-другому? И это выложить на сайт ЦК. И давайте сделаем такую цепочку по регионам. Формы могут быть разные, но главное — показать: Левченко, у которого реальные успехи, сегодня бьют, а в других регионах ничего похожего на то, что достигнуто в Иркутской области, сделать не могут, но Кремль их за бездействие не наказывает. Это будет тоже и форма протеста, и проявление солидарности».