НЕВЕЖЕСТВО С УМЫСЛОМ. Образование и первые десятилетия советской страны не дают покоя врагам советской цивилизации. Особенно яростным нападкам подвергаются цели, причины и итоги грандиозных свершений в экономике СССР – индустриализация и коллективизация

Картинки по запросу индустриализация СССР картинки

Картинки по запросу индустриализация СССР картинки

 

 

Невежество с умыслом

Газета "Советская Россия" http://www.sovross.ru/articles/1612/35787

 

Образование и первые десятилетия жизни советской страны не дают покоя врагам советской цивилизации. Это понятно – именно в тот период СССР совершил огромный рывок как в научно-техническом, так и в культурном развитии, превратился из отсталой аграрной страны с неграмотным, забитым населением в мощную индустриальную державу с образованным и активным населением.

 

 

Особенно яростным нападкам подвергаются цели, причины и итоги грандиозных свершений той поры в экономике СССР – индустриализация и коллективизация сельского хозяйства.

Индустриализация и попытки принизить ее результаты

В качестве причин форсированной индустриализации СССР в 30-х годах прошлого века хулители советского проекта называют большевистскую идеологию, диктаторские амбиции и самодурство Сталина. Авторы учебника по истории России для общеобразовательных школ (О.В. Волобуев и др.) объясняют отказ страны от НЭПа тем, что эта политика не укладывалась во взгляды Сталина. В уникальной по злобности и невежеству книге «История России. ХХ век: 1894–1939» (издана в 2011 году, ответственный редактор Андрей Зубов) утверждается: «…в 1928 г. Сталин вновь повернул штурвал к тотальной, в том числе экономической, диктатуре партии большевиков над российским обществом».

В действительности отказ советского руководства от НЭПа и переход к политике индустриализации определялся не идеологическими причинами и амбициями Сталина, а соображениями национальной безопасности.

С одной стороны, индустриализацию подтолкнуло резкое осложнение в 1926–1927 годах внешнеполитической обстановки вокруг СССР. В 1926 году после переворота в Польше к власти пришел ярый враг СССР Юзеф Пилсудский. В мае 1927 года Великобритания, обвинив СССР в подрывной деятельности, разорвала дипломатические отношения с СССР и перешла к прямым угрозам объявления войны. Опасность войны для СССР стала реальной. Уже даже стала складываться коалиция европейских стран, готовых воевать с СССР.

С другой стороны, новая экономическая политика (НЭП), сыграв положительную стабилизирующую роль после гражданской войны, к концу 1920-х годов исчерпала свои возможности. Американский исследователь российской экономики того периода М.А. Левин констатирует: «…Россия вроде и восстановила после войны экономику, вроде и размахнулась, но… до уровня 1913 г., – а к 1928 г. пришла с устаревшим оборудованием. Россия бежала от отсталости, но отсталость неумолимо гналась за ней».

В самом деле, к 1928 году в сфере промышленного производства СССР отставал от западных стран больше, чем в 1913 году (табл. 1). Отставание СССР (по сравнению с царской Россией) даже от проигравшей в Первой мировой войне Германии увеличилось почти на треть, а от США – практически вдвое. Продолжая НЭП, страна никогда бы не приблизилась к уровню развитых мировых держав: как показало моделирование, проведенное в 1989 году, рост основных производственных фондов был бы при этом в интервале 1–2% в год, что только увеличило бы отставание СССР от Запада.

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

Сложившуюся ситуацию лаконично и четко охарактеризовал Сталин в речи, произнесенной в феврале 1931 года на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Эти сталинские слова стали пророческими: через десять лет Гитлер попытался не просто смять, а уничтожить СССР, но ему это не удалось: в 1941 году он столкнулся не со слабой аграрной страной, а с мощной индустриальной державой.

Для дискредитации индустриализации антисоветчики прежде всего искажают ее цели – преувеличивают долю военной составляющей в развитии промышленности СССР. В упомянутой книге под редакцией Андрея Зубова главным приоритетом индустриализации называется «военное производство». О том же пишет М.Я. Лойберг в учебном пособии для вузов «История экономики»: «…решающую роль (в выборе пути модернизации экономи­ки. – В.Л.играло стремление большевистского руководства немедленно создать современную военную промышленность и тем самым повысить политический вес России, ввести ее в состав супердержав».

На самом деле структура советской промышленности не была сверхмилитаризированной, как пытается это представить либеральная антисоветская общественность. Известный шведский историк Леннарт Самуэльсон, научные интересы которого с 1992 года связаны с проблемой становления и развития советского военно-промышленного комплекса, в монументальном труде «Красный колосс» пишет: «…Имеющиеся данные свидетельствуют… о том, что хотя в 1930–1932 гг. и была заложена основа современной армии (оснащенной танками, самолетами, автоматическими винтовками и другими видами вооружений), военное и партийное руководство отвергало аргументы плановых органов (Снитко), а также отдельных военачальников (Тухачевский), настаивавших на создании массовой армии, которая была бы вооружена десятками тысяч самолетов и танков. Вместо этого… составители планов следовали «модели индустриализации», предусматривающей создание такой структуры промышленности, которая соответствовала представлениям советских экономистов о развитой экономике (образца США), гражданский сектор которой (в особенности это касалось машиностроения) мог быть мобилизован в случае войны. Как следствие, в Советском Союзе был создан ряд секторов промышленности, имевших двойное назначение, – ярким примером могут служить автомобильная, тракторная, авиационная и химическая промышленность… В той мере, в какой доступная нам информация позволяет судить о намерениях плановиков и военного руководства в 1933–1934 гг., представляется некорректным описывать создание и развитие в этот период оборонной промышленности в терминах милитаризации экономики… Как следует из данной работы, принципы и методы мобилизации промышленности были одинаково в ходу и в Советском Союзе, и в западных государствах, таких как Италия, Франция и особенно Германия… Сам термин «милитаризация» не совсем подходит для данного контекста, поскольку описываемая подготовка сводилась только к планированию, а не к реальному производству…»

С другой стороны, противники советской власти стараются оболгать и принизить выдающиеся результаты индустриализации страны. В книге под редакцией Андрея Зубова итоги индустриализации страны оценены по темпам роста национального дохода, который в период с 1928 по 1940 год при подсчетах по западной методике с учетом услуг и с поправками на изменение цен оказался равным 5,8% в год. Поскольку по схожим расчетам темпы роста экономики Российской империи между 1909 и 1913 годами составляли 6% в год, то делается вывод о сопоставимости эффективности индустриализации СССР и развития экономики царской России.

Это совершенно невежественный подход к оценке результатов индустриализации. Он свидетельствует, что Андрей Зубов и его соавторы не имеют представления об элементарных принципах теории оценивания (квалиметрии). Темп роста национального дохода не может служить показателем оценки итогов индустриализации. Во-первых, он избыточен, так как относится ко всей экономике, включая сельское хозяйство и сферу услуг. А во-вторых, показатель «темпы роста национального дохода» непредставителен и неинформативен – он не отражает развитие промышленности ни в качественном, ни в количественном отношении.

Несравненно более представительны и информативны в качественном отношении перечисленные Сталиным в январе 1933 года на объединенном пленуме Центрального Комитета и Центральной Контрольной Комиссии ВКП(б) показатели итогов индустриализации в ходе двух пятилеток:

«У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.

У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.

У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.

У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.

В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.

В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.

У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база – на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали еще новую угольно-металлургическую базу – на Востоке, составляющую гордость нашей страны.

Мы имели лишь одну-единственную базу текстильной промышленности – на Севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новые базы текстильной промышленности – в Средней Азии и в Западной Сибири».

Замечательны и количественные показатели реального роста промышленности СССР в ходе индустриализации. В 1927–1940 годах в стране было построено около 9 тыс. новых заводов, общий объем промышленной продукции вырос в 8 раз, и по этому показателю СССР вышел на второе место в мире после США (табл. 2).

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

Британская энциклопедия так оценила итоги индустриализации СССР: «В течение десятилетия СССР действительно был превращен из одного из самых отсталых государств в великую индустриальную державу; это был один из факторов, который обеспечил советскую победу во второй мировой войне».

Результаты индустриализации выглядят особенно впечатляюще на фоне деградации промышленного производства в современной России (табл. 3). Примечательно, что металлорежущих и ткацких станков, тракторов, комбайнов и хлопчатобумажных тканей в России в 2015 году было выпущено меньше, чем в 1940 году.

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

Причины и итоги коллективизации: мифология и реальность

Коллективизацию сельского хозяйства СССРлибералы считают следствием теории социализма, требовавшей утверждения общественной собственности на средства производства, и стремлением руководства СССР к тотальной диктатуре. В книге «История России. ХХ век: 1894–1939» сообщается, что «…экономически независимый производитель продуктов питания – а именно таким является крестьянин – никак не вписывается в большевистскую модель тотальной диктатуры… целью большевиков было порабощение крестьянства «навсегда»…».

Действительными же причинами коллективизации было стремление советского руководства наладить бесперебойное и нормальное снабжение народа продуктами и обеспечить продовольственную безопасность страны. А мешала решению этих естественных задач низкая товарность сельского хозяйства страны.

Выдающийся отечественный экономист В.С. Немчинов в своих работах показал, что до 1917 года более 70% товарного (т.е. выставляемого на продажу) хлеба давали крупные хозяйства, использующие наемный труд. После революции земли этих хозяйств были переданы крестьянам – число крестьян-единоличников выросло в стране на 8–9 млн человек. И хотя в целом производство зерна к 1928 году выросло на 40%, почти все оно потреблялось крестьянами, только 11,2% крестьянского хлеба шло на продажу – почти в 2 раза меньше, чем до 1917 года. Между тем численность городского населения быстро росла, и уже в 1927 году возникли трудности с хлебозаготовками, а к 1928 году хлеба, продаваемого крестьянами, стало не хватать. Пришлось вводить в стране хлебные карточки.

Низкая товарность сельского хозяйства СССР в то время объяснялась тем, что основная масса крестьян работала в примитивнейших условиях, используя простейшие орудия труда (ручной сев, жатва косами и серпами, молотьба цепами и катками). При таком ведении хозяйства рассчитывать на высокую его товарность не приходилось: большинство крестьян были способны прокормить лишь самих себя, и то с трудом. В 1927 году в деревне 28,3% крестьянских хозяйств не имели скота, а 31,6% хозяйств – пахотного инвентаря. Только 69,6% крестьян имели денежные доходы от ведения хозяйства, т.е. продавали свою продукцию на рынке.

Кризис хлебозаготовок можно было преодолеть только созданием крупных сельскохозяйственных предприятий. Реальными путями создания крупных сельскохозяйственных предприятий были кооперация и коллективизация. Кооперация была более понятна крестьянам, но она не могла освободить рабочие руки на селе для решения задач индустриализации. Поэтому создание колхозов было единственным приемлемым вариантом повышения товарности сельского хозяйства.

При оценке итогов коллективизации авторы книги «История России. ХХ век: 1894–1939» снова демонстрируют полную научную несостоятельность. В качестве экономических результатов коллективизации они обсуждают урожайность зерновых и производство мяса. Но эти показатели никак не отражают экономическую цель коллективизации – повышение товарности сельского хозяйства. Товарность же сельского хозяйства, несмотря на трудное начало коллективизации, к концу 1930-х годов возросла в 3 раза и достигла 38,5%, валовой сбор зерна в СССР вырос на 42,6% (с 40,8 млн т в 1927 году до 59,6 млн т в 1940 году).

Колхозы и совхозы оставались эффективными сельскохозяйственными предприятиями вплоть до уничтожения СССР. В 1980–1990 годах урожайность зерновых в СССР повысилась с 13,9 до 19,9 ц с гектара, а надой молока на корову увеличился с 2200 до 2850 кг. При втрое меньших дотациях, энерговооруженности и существенно худших почвенно-климатических условиях колхозно-совхозная система СССР по производству основных продуктов питания на душу населения не уступала сельскому хозяйству США(табл. 4).

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

В конце 80-х годов прошлого века в СССР жило 5,5% населения мира, из них только 15% было занято в сельском хозяйстве. И при этом страна давала 11% мирового производства зерна, 15% хлопка, 27% картофеля, 36% сахарной свеклы.

После контрреволюции 1991–1993 годов колхозно-совхозной системе был вынесен смертный приговор. Специально разработанными мерами «реформаторы» создали для колхозов и совхозов условия, не совместимые с жизнью: лишение каналов сбыта продукции, многократный рост цен на топливо, сельскохозяйственную технику, минеральные удобрения, резкое увеличение объемов импорта сельскохозяйственной продукции и т.п. Сельское хозяйство России стремительно деградировало, снизившись в 2015 году по отношению к 1990 году почти на 50%, а посевные площади и поголовье скота в стране стали даже меньше уровня 1940 года (табл. 5). Это, конечно же, была преступная антинародная политика, ставящая под угрозу продовольственную безопасность страны.

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

Опошление выдающихся достижений СССР 1930-х годов

Представьте себе ситуацию: на пожаре человек бросается в горящую избу и спасает двух детей. Ясно, что этот поступок – подвиг, а человек, его совершивший, – герой. Но тут вдруг вам сообщают, что человек бросился в огонь не ради детей, а чтобы спасти свой самогонный аппарат, одолженный третьего дня хозяину горящего дома. А детей он спас случайно. Какова будет ваша реакция на такую «информацию»? Правильно: и поступок уже не подвиг, и спаситель детей не герой. Обратите внимание: и поступок, и его результат остались прежними, но опошление причины поступка резко изменило в худшую сторону ваше отношение к его результату.

К чему этот пример? А к тому, что антисоветчики, не имея возможности изменить выдающиеся результаты цивилизационного прорыва советской страны в 1930-х годах, пытаются их дискредитировать, обвиняя советскую власть, во-первых, в насаждении «страха», «жутких репрессиях», «геноциде», а, во-вторых, в создании «невыносимых условий жизни для населения».

По поводу «жутких репрессий» во все той же книге под редакцией Андрея Зубова утверждается: «…убийства и лишение свободы все новых групп людей не прекращается в России в 1930-е гг. ни на один день…», «уничтожение людей было «стилем» сталинского руководства порабощенной Россией…». Хулители советского строя обвиняют коллективизацию в «бесчеловечности», утверждая, что она привела к большому числу жертв. Николай Сванидзе в ходе дискуссии с Александром Прохановым по теме «Сталин: «гений победы» или «мужикоборец», на радиостанции «Эхо Москвы» уверенно сообщил, что Сталин в период коллективизации уничтожил крестьянство: «…Он косой прошелся по русской деревне… Эти миллионы пахарей, с их многодетными семьями – они ушли из жизни навсегда, и больше они не вернутся». В ток-шоу о Сталине на телевидении в рамках проекта «Имя России» бывший диссидент, писатель Юрий Кублановский заявил, что при коллективизации крестьян погибло в 1,5 раза больше, чем евреев в годы Второй мировой войны (это значит, что при коллективизации погибло 9 млн кресть-
ян. – 
В.Л.). Об уничтожении российского крестьянства в период коллективизации говорил в свое время губернатор Краснодарского края (ныне министр сельского хозяйства России) Александр Ткачев. Но демографическая статистика не подтверждает мнение Сванидзе, Кублановского и Ткачева (табл. 6). И перед коллективизацией (в 1926 г.), и после коллективизации (в 1939 г.) сельское население РСФСР насчитывало 76,3 млн человек, т.е. в период «жестокой коллективизации» численность сельского населения России не сократилась. Так что ни о каком «уничтожении крестьянства» в период коллективизации не может быть и речи. Деревня обезлюдела во время безумных хрущевских сельскохозяйственных экспериментов (более чем на треть в 50-е и 60-е годы), в период перестройки и продолжает обезлюживаться при капитализме.

 


<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ</p>
<p>НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

 

Стенания же либералов о том, что «убийства и лишение свободы все новых групп людей не прекращаются в России в 1930-е гг. ни на один день», опровергаются простым сравнением смертности населения страны: в любимом либеральной общественностью 1913 году смертность составляла 302 человека на десять тысяч населения, а в период 1934–1940 годов ежегодно умирало примерно на треть меньше – не более 210 человек на десять тысяч населения.

* * *

Теперь о «невыносимых условиях жизни» в СССР 1930-х годов. В книге под редакцией Андрея Зубова утверждается, что условия жизни рабочих и крестьян в СССР были значительно хуже, чем в царской России: «…потребление населения все довоенные (а тем более военные) советские годы оставалось существенно ниже уровня царского времени…», что советские крестьяне трудились «в худших условиях, чем при господстве помещичьего землевладения…», что «…самая беспощадная капиталистическая форма эксплуатации трудящихся в ХХ в. и была именно на советских фабриках и заводах», зарплата советского рабочего «едва обеспечивала физиологический прожиточный уровень…». При этом авторы книги не брезгуют и откровенной ложью, например о якобы 10–12-часовом рабочем дне до войны, хотя до войны рабочий день в стране был 7-часовым (для ряда категорий трудящихся – 6-часовым). Только в 1940 году в связи с угрозой войны в СССР был введен 8-часовой рабочий день.

Обобщение обвинений в адрес советской власти сформулировано злобствующими авторами книги следующим образом: «Для приезжего, для того, кто извне взглянул на советский образ жизни конца 1930-х гг. и постиг его, жизнь эта представлялась сущим адом».

Таким «приезжим», например, был выдающийся немецкий писатель с мировой известностью Лион Фейхтвангер. Общественную атмосферу страны 1930-х годов он отразил в заголовках разделов своей книги «Москва. 1937» «Удовлетворенность в Советском Союзе», «О счастливой жизни советских граждан», «С каждым днем все лучше и лучше», «Государство – это мы», «Еще раз о счастье советских граждан». Вот что Лион Фейхтвангер писал о жизни и настроениях довоенного населения СССР:«Я замечал с удивлением и вначале скептически, что в Советском Союзе все люди, с которыми я сталкивался – притом и случайные собеседники, которые не могли быть подготовлены к разговору со мной, – хотя иной раз и критиковали недостатки, были, по-видимому, вполне согласны с существующим порядком в целом. Да, весь громадный город Москва дышал удовлетворением и согласием и более того – счастьем…»; «…между патриотизмом советских людей и патриотизмом жителей других стран существует одно различие: патриотизм Советского Союза имеет с рациональной точки зрения более крепкий фундамент. Там жизнь человека с каждым днем явно улучшается, повышается не только количество получаемых им рублей, но и покупательная сила этого рубля. Средняя реальная заработная плата советского рабочего в 1936 году поднялась по сравнению с 1929 годом на 278 процентов, и у советского гражданина есть уверенность в том, что линия развития в течение еще многих лет будет идти вверх…»; «…советские граждане… видят, что ныне именно так, как и обещано, они располагают множеством вещей, о которых еще два года тому назад они едва осмеливались мечтать… И тот факт, что руководящие лица сдержали свое слово, служит для населения залогом дальнейшего осуществления плана улучшения жизни с каждым месяцем…»; «…Средний гражданин Союза живет пока еще хуже, чем средний гражданин в некоторых других странах, но он чувствует себя более спокойным, более довольным своей судьбой, более счастливым…».

Мнение либералов не соответствует реалиям 30-х годов прошлого века. Никакого «ухудшения жизни всего народа, снижения потребления» не было. Полностью была ликвидирована безработица – в 1930 году была закрыта последняя биржа труда. В 1935 году была отменена карточная система. Жизнь советских людей непрерывно улучшалась. Мои сельские родственники даже в благополучные 70-е годы говорили: «Так хорошо, как перед войной, мы больше никогда не жили». Об улучшении жизни населения страны с середины 30-х годов писал дипломат и журналист В.М. Бережков:«...Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935 г. ...появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды – все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день... вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги».

Существует много свидетельств, что уровень жизни населения в СССР в предвоенные годы был значительно выше, чем в соседних странах. Это подтверждается, в частности, тем, что в золотом эквиваленте бюджеты ряда восточноевропейских государств в расчете на душу населения были во много раз меньше, чем в СССР: в Литве – в 35 раз, в Латвии – в 43 раза, а в Польше – в 47 раз.

В целом в 1930-х годах Советский Союз достиг выдающихся результатов не только в экономике, но и в социальной сфере. Страна становилась примером достойной жизни для всего мира. Капитализм почувствовал реальную и серьезную угрозу своему существованию. Чтобы снизить (а лучше уничтожить) эту угрозу, мировой капитал постарался натравить Гитлера на СССР, прервав тем самым поступательное улучшение жизни советских людей.

Владимир ЛИТВИНЕНКО

доктор технических наук, профессор

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.