М. Делягин: День народного единства впервые оправдывает свое название. Однако правильно его праздновать не 4 ноября, а 18 марта - в день воссоединения Росии с Крымом. До этого фраза «День народного единства» воспринималась как откровенное издевательство

День народного единства впервые оправдывает свое название. 

http://delyagin.ru/

2014.11.04 , "Комсомольская правда" 


-
Челышев: С наступающим вас праздником, Днем Народного единства!

Делягин:

- И вас с днем Великой Октябрьской Социалистической революции, которая наступает чуть позже.

Челышев:

- Спасибо. И между двумя этими праздниками…

Делягин:

- Знаете, долгие годы фраза «День народного единства» воспринималась как откровенное издевательство. Этот термин обрел плоть и кровь лишь в этом году - после воссоединения с Крымом, в ходе которого, действительно, народ был един с государством, а либералы себя из России вычеркнули, - и в этом состоянии вычеркнутости пребывают и по сей день.

Это удивительный феномен: после воссоединения с Крымом дискуссии с либералами практически прекратились, потому что говорить не о чем, да и не с кем. Ничего, кроме заведомой пропагандистской лжи, как правило, не слышишь, и люди демонстрируют такое безумие, что все, что можно им сказать, - послать в Киев, чтобы плясали на улицах с другими такими же безумцами в честь того, что они не москали.

И потому, думаю, было бы правильно праздновать День народного единства не 4 ноября, а 18 марта. Или, на худой конец, ввести отдельный праздник - День Крыма, имея в виду, что это не только день воссоединения с Крымом, но и день российской государственности, когда она первый раз за более, чем четверть века национального предательства, показала, что способна выполнять свои прямые служебные обязанности без принуждения извне.

С принуждением оно себя хорошо вело и раньше: после дефолта, например, - но правительство Примакова было создано под угрозой экономической, социальной и политической катастрофы.

Нормально действовало государство и во время нападения Грузии на Южную Осетию, - но это было действие в условиях войны, после нападения, в том числе, на наших миротворцев и на наших граждан.

А в случае с Крымом, - можно было ведь и избежать воссоединения, как-то вывернуться из этого положения, но государство предпочло исполнить свои служебные обязанности. Именно этим вызвана истерическая реакция Запада и его либеральной обслуги в России, именно этим вызваны бурные чувства нашего общества.

4 ноября – это исторический праздник. Не только мы не помним, когда это было, - даже наши прадеды этого не застали. А 18 марта 2014 года – подлинный день национального единства, мы помним его все.

Когда-то этот день был Днем Парижской коммуны, потом был днем первого выхода человека в открытый космос, - а теперь это день воссоединения с Крымом. Если российское государство будет работать так, как оно работало в конце февраля и в марте, мы будем праздновать этот день по-настоящему, как один из величайших праздников, - по-честному и без всякой иронии.

Челышев:

- 18 марта пока официально никак праздником не оформлено.

Делягин:

- Абсолютно. А для многих в российской элите это и вовсе день траура.

Челышев:

- Все прежние годы мы посмеивались над этим Днем народного единства, потому что не помним историю Смутного времени. И 1812 год помним-то с большим трудом.

Делягин:

            - Завидую вашему возрасту. Вы помните Бородино?

Челышев:

- Учителя были хорошие.

Делягин:

- А Смутное время всегда крайне смутно преподавалось, в том числе и из-за большого числа крайне неприятных фактов.

Вот сейчас стали вспоминать, что, когда Иван Грозный брал Казань, то в войсках Грозного было больше татар, чем среди защищавших Казань. А среди защитников Казани было довольно много русских, так что это действительно не был «межнациональный конфликт».

Но ведь то же было и в Смутное время, - оно тоже имело место до формирования современных государств, основанных на национальной принадлежности. И приятно говорить, - мол, освободили Москву от польско-литовских интервентов, ура, товарищи! А то, что среди этих польско-литовских интервентов русских было не меньше, чем со стороны освободителей, что Москва присягала польского королевичу и только в силу польского гонора и дури, нежелания его папочки укреплять сына, королевич не стал законным русским царем, - это уже нам менее приятно и понятно. И, кстати, не факт, что он был бы самым плохим царем.

Поляки потерпели поражение только потому, что повели себя в Москве, как немецкие оккупанты, начав искоренять местные обычаи и веру. Только потому против них возмутились.

А вели бы себя прилично, - хоть как татаро-монголы, которые в церковные дела не лезли, - все было бы нормально у них, и жили б мы сейчас, возможно, в Ржечи Посполитой до Тихого океана. И праздники были бы другими.

Что касается Смутного времени, - чего стоит замечательная фраза из учебника, как купец Минин собирал деньги… Ведь первые ополчения провалились из-за их отсутствия. Я уж не говорю, как вел себя тогда город Ярославль, который в результате московского хаоса на время стал финансовой столицей страны, - и был потому отчасти заинтересован в продолжении хаоса. Там даже монету чеканили, - и сейчас стоит памятник копейке.

Так вот, Козьма Минин произнес историческую фразу: детей своих и жен заложим, чтобы деньги собрать! – в чем ее экономический смысл? Если человек хочет отдать деньги ополчению, зачем ему закладывать жену и детей? – он просто даст деньги. Так что, похоже, речь шла просто о взятии заложников.

Смутное время было гражданской войной во всем своем ужасе, с чудовищными зверствами, с разрушением морали.

Почему опера про Сусанина называлась «Жизнь за царя»? Потому что он увел поляков от места, где жил боярин Михаил Романов, который был в то время никто. Он был просто молодой сын местных бояр, и крестьянский староста Иван Сусанин спас его как своего боярина, а не как будущего царя, о чем тогда и он сам не подозревал.

Но вот вопрос, - откуда в то время там взялись поляки? Польский войск там не было. Скорее всего, это была просто банда каких-то одичавших наемников, промышлявших грабежом: может, наших, может, казаков, которые могли пытаться захватить боярина ради выкупа, - или, если получить не удастся, чтобы убить и так повеселиться.

Когда читаешь о зверствах, опустошениях и жертвах того времени, волосы встают дыбом. Брат действительно шел на брата. И эта чудовищная гражданская война была вызвана тем, что Россией правил безупречный либерал Борис Годунов. Человек, пропитанный тогдашними идеями либерализма и давший обществу значительно больше свободы, чем оно готово было взять.

Челышев:

- Здорово проводить исторические экскурсы хотя бы раз в неделю.

Михаил Геннадьевич, а что для вас станет сигналом того, что День народного единства превратился из формальной даты, которая имеет реальные корни в истории, в действительный праздник?

Делягин:

- Любой специалист страдает профессиональным шовинизмом, смотрит на мир с точки зрения своей профессии.

Инженер-авиастроитель скажет, что это будет день, когда мы начнем возрождать гражданскую авиацию. Для инженера-железнодорожника это будет день, когда возить грузы из Китая в Москву станет выгодно по российской железной дороге, а не морем через Евросоюз.

А для меня это будет день, когда государство начнет проводить экономическую политику, направленную на развитие страны, а не на разграбление советского наследства, которое почти уже закончилось, и перейдет от уничтожения социальной сферы к ее наращиванию.

Ведь социальная сфера – не гуманизм, не гуманитарная помощь населению.

Образование, здравоохранение и даже социальная помощь неимущим, нетрудоспособным и пожилым – это инструмент создания человеческого капитала. Главной производительной силы.

Другое дело, что создав человеческий капитал, его потом можно цинично и целенаправленно, поколениями закапывать в землю.

Ведь почему Советский Союз развалился? - потому что наилучший в истории человечества человеческий капитал использовался наихудшим образом. Естественно, он от этого восставал и ломался: кто-то пил, кто-то шел в диссиденты, а большинство тихо ненавидело власть.

Но, если правильно созданный человеческий капитал использовать по-человечески, это будет абсолютно непобедимое общество, с которым никто ничего никогда и никак не сможет сделать, как это было в 30-е и даже еще в 60-е годы. В гуманные 60-е, подчеркну это: нам не нужно зверств, это вредно, у нас к насилию нет иммунитета, нам только дай возможность, мы дойдем до края очень быстро.

Но в гуманные 60-е годы мы оставались обществом, в котором управляющая система нормально использовала человеческий капитал, - и сравниться с нами не мог никто. Достаточно вспомнить, что 30% производимых с 1969 года «москвичей» шло на экспорт, и далеко не только в социалистические страны.

Экономическая и социальная политика – критерий вменяемости государства.

Но есть и промежуточный критерий.

Скажем, если на вас нападают и начинают избивать, то, если Вы вменяемы, Вы должны защищаться. Можно исповедовать доктрину, что на удар по левой щеке надо подставить правую, - но, когда щеки закончатся, надо успокоить агрессора ударом в лоб.

И вот наше государство этого не делает.

Я сознательно на прошлой передаче не говорил про Валдайский клуб, где выступал Путин и где очень откровенно говорили другие наши руководители. Даже комментариев других людей не читал, потому что хотел осознать полностью свое личное впечатление.

Так вот, оно очень тревожное, очень плохое.

Год назад на прошлом Валдайском клубе Путин сказал, что у нас есть свои ценности. Да, мы Европа, - но мы другая Европа, ибо то, что когда-то звалось европейскими ценностями, теперь существует лишь у нас. А в Европе этих ценностей больше нет, Европа от них отказалась.

Это был огромный шаг вперед к разуму и к эффективности.

В этот раз Путин выступил не со стратегической, а с тактической речью. И она действительно выразила полное единодушие, консолидированность наших лидеров.

Ведь вряд ли они перед началом форума собирались в кружок и правили тезисы друг друга, - знаете, как перед детским утренником: Машенька скажет вот это, а Петенька вот это, а Вовочка вот это, и ни в коем случае не рассказывать анекдотов!

И демонстрация единства удалась, потому что люди, не присутствуя на выступлениях друг друга и вряд ли взаимодействуя при подготовке выступлений (в том числе потому, что у них не у всех хорошие отношения друг с другом), говорили по смыслу и интонациям одно и то же.

Но вот то, что именно они с таким похвальным единством говорили, на меня произвело гнетущее впечатление.

Они видят, что против нас ведется война - без правил и на уничтожение. Про «уничтожение» они, конечно, не говорили, но ощущение это у них есть. Когда они описывают очень откровенно, как ведут себя представители Запада, - это омерзитеьно и ужасно, это вызывает в памяти Смутное время…

Позволю себе небольшое отступление: Валдайский клуб – это закрытое мероприятие. Я могу говорить о том, что говорил там я, но я не имею права говорить, что и кто мне на это отвечал.

Единственное исключение – президент Путин: в этом отношении он поражен в правах полностью. Его раздирают на цитаты еще до того, как он закончит свое выступление, - но это грубейшее нарушение правил. Просто мы страна гуманизма: у нас за нарушение правил в отношении первого лица не наказывают, по крайней мере, не всех.

Но я правила выполняю, - тем более, что мне Путина ни о чем спросить не удалось, удалось лишь сказать спасибо за Крым.

Однако общее настроение выступавших показывало: они понимают, что нас давят, что нас считают виновными во всем и относятся к нам, как в детском анекдоте о крокодиле Гене, который решил избить Шапокляк. И подначивает Чебурашку, чтобы Шапокляк дала повод для избиения: «Подойди и попроси закурить!» - «Как же? Она скажет, что я еще маленький!» - «Во! Это будет оскорбление, и тут я из-за угла выскочу, надаю ей». – «Хорошо. А если она мне даст закурить?» - «Она же может дать тебе закурить сигареты. Это будет означать, что она хочет тебя заразить» - «А если со спички?» - «Значит, она тобой брезгует!». Чебурашка идет: «Шапокляк-Шапокляк, дай закурить!» А та и отвечает, как воспитанная дама: «А тебе как? С папиросы или со спички?» Чебурашка впадает в растерянность но находит, к чему придраться: «Ах, ты еще и в шляпе!..»

Так вот, наши руководители прекрасно видят, что это «Ах, ты еще и в шляпе» есть системная позиция Запада по отношению к России. Ее вполне выражает и известная максима Псаки: «Я ничего не знаю по данному вопросу, но виновата Россия». И это не шутка.

Когда мы говорим, что немецкий бизнес хорошо к нам относится и хочет прибыли от сотрудничества с нами, - это устарелое представление.

Прежде всего, немецкий бизнес уже понял, что, если он будет сотрудничать с нами, он заработает прибыль, - а если поможет устроить в России то, что устроили на Украине, он получит все или почти все, что есть в России. Из логики, грубо говоря, 1989 года он перешел в логику 1941 года, - и совершенно не возражает.

Он сквозь зубы поскуливает на американцев.

Он рассказывает, как американский посол и дипломаты пинком ноги открывают двери в кабинеты немецких «капитанов индустрии», а иногда просто вызывают к себе, как директор школы нашкодивших школьников, и объясняют, что в случае сотрудничества с Россией им придется забыть о сбыте в США и привлечения денег с глобальных рынков.

Но его в принципе устраивает.

Тем более, что Германия, как рассказывают многие немцы (не на Валдайском клубе, а по линии личных контактов), ощутила себя хозяйкой Европы. Да, теперь не от имени нордическо-арийской идеи, а от имени США, - но остальное по-прежнему.

Германия вновь ощутила себя инквизитором, судьей и при необходимости даже палачом Европы, - и это ей очень понравилось. И многие обычные немцы, хоть и не все, действительно готовы потерять в личном потреблении, чтобы не отдать Украину этому страшному чудовищному русскому зверю, чтобы Украина была буфером Европы, причем буфером, принадлежащем Европе.

            На Валдае, хоть об этом и не говорилось в официальных выступлениях, руководители России продемонстрировало ясное и спокойное понимание того, что против нас ведется война - тотальная, беспощадная, бессмысленная.

И тем страшнее на фоне этого понимания позиция наших же руководителей.

Похоже, никто из них даже не может себе представить, что можно дать отпор, что можно остановить агрессора. Это понимание как будто ампутировано из голов. Их бьют, бьют жестоко и с упоением, а они рассказывают нападающему, что ему же будет хуже, потому что он может отбить себе кулаки! А они призывают агрессора вернутся к соблюдению правил игры! К договоренностям!

Мне хотелось помыть уши: наши чиновники рассказывали Западу про его же собственные интересы!

Они в принципе не могут себе представить совершенно очевидного: того, что Запад вышел из логики сотрудничества и перешел средневековую логику грабежа. Мы видим это на Украине: не нужно Западу сотрудничать сейчас с украинским бизнесом, потому что, приведя к власти своих слуг, он через полгодика в ходе бесплатной приватизации возьмет не мелкую прибыль, а все, что ему надо.

Это не сотрудничество, а грабеж: это возврат в начало 90-х годов, а то и в 1941-й.

А наша бюрократия понимать этого принципиально не хочет.

И ее выступления до боли напоминают мемуары кэгэбэшных генералов, которые, описывая борьбу конца 80-х – начала 90-х, на языке боксерского матча говрили примерно так: «А потом этот нехороший человек подошел и ударил меня. И ударил меня прямо по лицу со всей силы. И еще раз, и еще. И никто мне не сочувствовал, а все кричали: «Ату! Ату его!». И он ударил меня снова!»

            Мысли о том, что можно защищаться, не было в период агонии Советского Союза, - и ее нет и сейчас.

Челышев:

- Вы просто как врач ставите этот неутешительный диагноз.

Делягин:

- Это не диагноз, а зарисовка с натуры. Эти люди жалуются, как школьники… Его выгнали с урока, хотя шопотом смеялся Сидоров, а за это выгнали Иванова, но он не в состоянии доказать свою правоту учительнице, - и вот он рассказывает это родителям, и в роли этих родителей оказались мы. Это катастрофа.

Челышев:

- Почему это происходит? Прекрасно же понимают люди, которые эти решения принимают. Они понимают, что даже народ понимает всю несуразность вот этой…

Делягин:

- Есть две гипотезы у меня. Первая, извините за термин, - «низкопоклонство перед Западом». Один-единственный раз у Путина прорвалось за все его долгое выступление, прорвалось мельком, и то при ответе на вопросы, что, если эти нарушения правил будут продолжаться дальше, то мы можем начать действовать адекватно.

Все остальное – простая «жалоба ковбоев». Да, огромные развернутые выступления были очень подробными и качественными. И Лавров, и Иванов, особенно Володин, да и сам Путин выступили намного лучше, чем год назад. Всем, кроме Путина и Шувалова, я задавал вопросы, - и все отвечали, по крайней мере, пытались отвечать очень старательно.

Но у наших недобросовестности в ответах не было: каждый отвечал в меру своего понимания. Иногда уклончиво, иногда растерянно, - но на вопрос давали ответ.

Когда западникам задавал вопрос, - а мои вопросы всегда неудобные, - ответом было игнорирование. Для носителей западных ценностей вопрос - лишь писк комара на фоне «дворников» на стекле автомобиля. Они просто не обращали на это внимание и говорили только то, что сами хотели сказать. А с нашими чиновниками был диалог, что уже большой плюс.

Но ощущение от этого диалога такое, что наши считают, - на мой взгляд, абсолютно ошибочно, - что Запад может нанести нам неприемлемый ущерб.

И, боясь этого ущерба, считают себя априори бессильными, беспомощными и поэтому категорически не хотят ввязываться в драку.

Я это нежелание ввязываться в драку понимаю очень хорошо.

Громыко – человек, который пережил войну. Как человек из Белоруссии, он знал о войне, не сидя в Москве по сводкам Совинформбюро, а от родственников, которые наверняка были в оккупации. Так вот этот Громыко сказал, что лучше десять лет вести переговоры, чем десять минут вести войну.

И я понимаю категорическое, ни осмысленное, иррациональное нежелание обострять конфликт – в надежде избежать Третьей мировой войны.

По крайней мере, с нашим участием и на нашей территории.

Но люди, которые не хотят давать отпор, тем самым провоцируют агрессора на все больший и больший наезд. Чем раньше вы дадите отпор агрессору, тем меньше крови это вам - и ему, между прочим, тоже - будет стоить.

Но я понимаю этот страх перед конфликтом со всесильным Западом, хотя на самом деле он не всесилен. Мне рассказывали специалисты: мол, если нас отрубят от SWIFT, то это будет катастрофа: наша банковская система сразу станет нерентабельной.

А я спрашиваю: а с какой стати посредническая по своей сути финансовая система должна быть рентабельной? Ведь прибыль банковской системы, которая нужна лишь как посредник и организатор производства – это всего лишь менеджерское вознаграждение. Оно может быть 15, 20 процентов, но, когда оно в США составляет 50% национальной прибыли и даже больше, - это перебор.

Это грабеж, а не менеджерское вознаграждение.

Если их аппетиты успокоить, то греха-то не будет.

Банки - это как инфраструктура, которая должна не зарабатывать прибыль, а работать в ноль и при нужной надежности давать минимальные цены. Потому что ее прибыль – это убийство экономики.

То же самое с финансовым сектором: это не более чем глобальный посредник и никакая не ценность.

Но, помимо вульгарного страха правящей нами тусовки перед Западом, есть и вторая гипотеза – это дипломатический трюк.

Может, не очень умный, но сознательный маневр.

Я внимательно изучал советскую дипломатию между Мюнхенским сговором и пактом Молотова-Риббентропа. Тогда была угроза, что нас будет мочить весь Запад. Да и позже мы остановили советско-финскую войну и не стали брать Хельсинки, потому что против нас уже грузился в пароходы англо-французский экспедиционный корпус, - и мы получили бы против себя единый фронт Запада. Против нас могли воевать французы в одном строю с немцами и англичанами, - а еще американцы и японцы.

И, чтобы избежать этого, советская дипломатия изображала из себя такого миротворца, что скулы сводит даже от простого чтения. Чтобы спасти Чехословакию, мы наши войска готовы были отдать чехам. Чтобы спасти поляков, были готовы выставить их на польско-германскую границу. Все, что угодно, - лишь бы не выглядеть агрессором.

Челышев:

- Не помогло.

Делягин:

- Помогло.

Челышев:

- Я имею в виду в перспективе.

Делягин:

- Ну, абажурам гозманам и прочим венедиктовым понравиться нельзя. Но реальная угроза того времени - объединенный против нас фронт всего Запада и Японии, - была устранена.

Полного успеха не удалось добиться, но минимальные цели были достигнуты. И нынешняя дипломатия напоминает эту слащавую и полностью игнорирующую реальность демонстрацию миротворчества после Мюнхенской сделки.

Мы на все согласны, мы со всеми все обсуждаем, мы белые и пушистые до омерзения.

Сейчас о путинском выступлении говорят «вторая мюнхенская речь», - но это же не так!

Мюнхенская речь была очень проста: ребята, мы тоже люди, пожалуйста, уважайте иногда нас тоже. Это вызвало у Запада и ярость, и негодование, и протест.

А сейчас Путин выступил с конкретными обвинениями. Он взял оливковую ветвь, отхлестал ей Запад по щекам, - но потом все равно протянул ее. Как у Блока: «в последний раз на светлый братский мир сзывает варварская лира».

Для меня важна надежда, что это всего лишь дипломатия, а не рабство, въевшееся в печенки, не тотальная власть оффшорной аристократии, не рабство, при котором человек и помыслить не смеет против хозяина.

Челышев:

- То, что сгубило Януковича.

Делягин:

- То, что сгубило сгубило Советский Союз.

Мы же продолжаем жить официально в системе западных ценностей, а свои ценности по-прежнему не предъявляем.

Только сетуем: ой, вы нарушили все правила, - давайте к ним вернемся. Давайте вернемся в прошлую жизнь. Даже прозвучала идея «Хельсинки-2», хотя с нами не говорят вообще ни о чем. О нас просто вытирают ноги. Западу сейчас не с кем разговаривать в России, кроме своих прямых агентов.

Думаю, момент истины в конце этого года будет послание президента.

Если он четко зафиксирует то, что мы себя защищаем, - и если мы с этого момента начнем себя защищать, - тогда все в порядке.

Мы живем в логике борьбы, жесткой неприятной конкуренции. И в ходе борьбы нам будет очень плохо, - но мы себя защитим. А если мы не будем себя защищать, нам тоже будет очень плохо, но вся разница будет в том, что нас уничтожат. Нас раздавят и сделают с нами то же, что с Украиной.

Это главное ощущение и ожидание, которое я вынес с Валдайского клуба.

Второй вывод заключается в том, сто наше руководство не хочет заниматься экономикой и, скорее всего, ее проблем не понимает.

Его реакция на экономические темы проста: у нас есть специалисты, это Набиуллина, Шувалов, Улюкаев, - и, если вам интересно, они ответят на ваши вопросы.

Российское руководство не хочет понимать, что либералы будут говорить, что угодно, но отвечать за последствия их политики придется не им.

Даже сейчас, когда народ объединен идеей того, что в Крыму все правильно, а Новороссии мы помогаем, но недостаточно, - уже пошли социальные протесты в Уфе, где дошло до голодовки врачей «скорой», в Москве и в городе Севастополе, где рабочие порта, - не все, но некоторые, - получили зарплату в четыре тысячи рублей в месяц. Это пока точечные протесты, но весной их будет много. А осенью 2015 года можно уже будет звать «на царство» господина Немцова, Навального, Ходорковского, потому что им уже будет, что оседлывать.

Челышев:

- Вы весь Валдайский форум наблюдали?

Делягин:

- Я не ходил на выступление Шувалова, потому что обязательно стал бы задавать ему вопросы, и мне, скорее всего, дали бы слово. А Игорь Иванович обиделся бы, и вышло бы так, что я подставил людей, которые пригласили меня на форум. Это неправильно, - и я на его выступление сознательно не пошел. Просто чтобы не подставлять людей, потому что я бы не сдержался.

Он стержень и квинтэссенция нашего либерального клана.

Один из его подчиненных открыто и официально заявил, что Россия должна платить за финансовую стабильность США. Есть люди, которые этот курс проводят в жизнь, есть люди, которые уничтожают социальную политику. А Игорь Иванович, как первый вице-премьер, он всем этим процессом и дирижирует, на мой взгляд. Можно смеяться над людьми глуповатыми, но это человек, который все понимает, на мой взгляд.

Челышев:

- Михаил Геннадьевич, вы сказали, что вынесли с Валдайского форума три впечатления…

Делягин:

- Форум прошел на Красной Поляне. Это час езды от Сочи. Сочи я не видел, но должен сказать, что потрясен тем, что видел в горах. Клянусь: не верил в то, что такое возможно, - и созданное, действительно, производит потрясающее впечатление.

Да, кое-где узкие заезды, инфраструктура не совсем пропорциональна объемам гостиниц, некоторые объекты слишком велики. Но я помню Красную Поляну 10 лет назад, когда висел над пропастью на ржавой канатке своего года выпуска на высоте метров сто - 20 минут под дождем при температуре плюс 2 градуса. Две доски в качестве сиденья и провисающая цепочка, которая огораживала от пропасти.

И, когда я увидел современные подъемники, чудесные пейзажи, отсутствие строительного мусора, благоустройство, - я увидел чудо. Да, на мой карман дороговато. Да, скорее, это не будет загружено на сто процентов и на девяносто тоже не будет. Но это сделано с нуля.

Да, избыточные издержки, - но, как сказал Игорь Станиславович Виттель, ведущий РБК-ТВ, когда он увидел Олимпиаду: «Ребята, украдите у меня еще денег, чтобы я стоял перед свои телевизором в полночь и пел Гимн Советского Союза!» Ну да, то есть гимн этой, как ее, - Российской Федерации.

Но главное, что производит потрясающее впечатление, - это сервис.

Я не видел никакого сочинского менталитета.

Абсолютная доброжелательность без всякой приторности, слащавости. С вами обращаются так, что хочется сделать в ответ что-то приятное. Не хочешь есть, но хочется заказать что-нибудь, чтобы оплатить этим людям.

Местные жители говорят: «Мы живем в другом мире». Да, полгода жить было невозможно, потому что стройка в каждой точке – это ад. Но сейчас это невероятно красиво и невероятно цивилизованно, это другое общество.

Многие специалисты приехали буквально со всей страны и там остались. Они строят светлое будущее и уже живут в нем. Я столкнулся там с социальным оптимизмом, в существование которого в нашей стране просто не верил.

Разумеется, я говорил с людьми не в костюме и галстуке, - это были откровенные разговоры, а не рапорты начальству.

Но третье мое впечатление от Валдайского клуба все-таки не это. Оно заключается в том, что Игорь Иванович Шувалов, выступление которого мне только не застенографировали, рассказавший о своей любви к чтению Косыгина и Ленина, нисколько не показывавший свой либерализм, - очень хочет быть премьером.

Не могу его за это винить.

Глядя на личность нынешнего премьера, на его действия, трудно избежать ощущения, что любой, даже мы с вами, могли бы быть отличными премьерами.

А уж человек, который работает в его непосредственном подчинении, тем более этого должен желать всеми фибрами души, - просто сравнивая свои деловые качества с деловыми качествами своего начальника.

Напомню, что во время второго президентского срока Бориса Николаевича Ельцина, когда власть демонстрировала совершенно кошмарный маразм, у российских мужчин было три хронических заболевания: алкоголизм, простатит и желание быть президентом. Разница заключалась в том, что первые два поддавались излечению, а вот желание стать президентом – нет. Для рецидива достаточно было посмотреть видеоролик, как Борис Николаевич дирижирует оркестром в Германии.

Если подобные чувства у Шувалова есть, - я их хорошо понимаю.

Другое дело, что либерал не может быть руководителем России, потому что тот экономический и социальный кошмар, в котором мы находимся, неописуем. Наши проблемы не вызваны ни дешевой нефтью, ни санкциями, - они лишь немного усугубили ситуацию.

Для отдельных отраслей санкции кошмар, когда специалисты по логистике говорят, что тащить груз из Китая в Россию по прямой в полтора раза дороже, чем через Европу, а через Европу на 10-15% стоимость перевозок вырастет, потому что про каждую шариковую ручку надо доказывать, что это не товар двойного назначения.

Но в целом наши проблемы вызваны катастрофической либеральной политикой, направленной не на свободу, а на реализацию интересов глобального бизнеса. И, когда человек, являясь министром или выше, проводит политику интересов не людей, которым он подотчетен, а глобального бизнеса, - это можно обзывать разными словами, но это всегда кончается экономической, социальной и политической катастрофой.

Челышев:

- Вы немного отвлеклись, на мой взгляд, от выступления главы государства. И ваших выводов относительно того, чего нам ждать. Мне интересно, как в ту систему координат, что вы описали, впишется и впишется ли ситуация в Новороссии. Отчего зависит, будем ли мы поддерживать их? Оружием, финансами, гласно или негласно. И будем ли?

Делягин:

- Ему задали этот вопрос. Сергей Шаргунов, молодец, он съездил, пропахал Донецк буквально на брюхе, сидел в аэропорту под обстрелом и так далее. Он приехал оттуда и сказал президенту России, что там гуманитарная катастрофа и нужно оказать финансовую и материальную помощь. Путин ответил: знаю, обязательно окажем. Это, правда, было уже после выступления, в ходе общения. Но это было, знаю это со слов Шаргунова.

В нашей политике по отношению к Новороссии есть две красных линии. Я их не разделяю, но понимаю их внутреннюю логику. Первая красная линия: никаких российских войск в Новороссии. И наш с вами общий знакомый, военный корреспондент, который сидел в Донецке целые месяцы, абсолютно профессиональный человек, который рыскал по всему Донбассу в поисках российских войск, так ничего там найти и не смог. Думаю, это убедительно показывает, что российских войск там нет. Вторая красная линия – это то, что Донецк и Луганск сданы не будут.

Челышев:

- Все зависит от того, какими средствами Донецк и Луганск не будут сданы.

Делягин:

- Какими средствами и жертвами – это одно. А что там будет твориться – это другое. Меня умиляют российские чиновники, которые рассказывают, что вот если мы не продадим нацистам газ, то людям в Киеве будет холодно. И люди на Западной Украине будет мерзнуть. И те, кто сжигал заживо людей в Одессе, может, заболеют и простудятся.

Российских чиновников не волнует, что будет происходить в Донецке и в Луганске. Напомню. Мои знакомые съездили в город Алчевск 1 октября, когда там был День знаний. Реальная проблема луганского образования: чтобы дети и учителя не падали в голодные обмороки. Потому что нечего есть, физически. Что там будет твориться зимой?

Да, можно восстановить инфраструктуру, - а потом прилетит «Точка-У», и вы будете восстанавливать ее заново, с нуля. А когда опять восстановите, она опять прилетит. Надо понимать, что Запад сознательно организует там геноцид руками киевских нацистов. И пока мы изображаем из себя то ли плюшевых игрушек, то ли урну для плевков, это будет продолжаться.

Челышев:

- Поставим здесь многоточие. Блестящая лекция в преддверии Дня народного единства. Спасибо. 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.