В конце сентября Интернет взорвался страшной новостью: женщина бросилась с колокольни Софийского собора в Вологде с высоты 65 метров. За почти полтысячелетия существования собора со времён его постройки Иваном Грозным это единственный случай. Коротенькая информационная строка по этому поводу даже прошла по НТВ. И поползли слухи. Долги... Сумасшедшая... Лишь очень немногие знали истину, но вы её не найдёте в Интернете среди этих досужих домыслов.
ТАЛАНТЛИВАЯ ПОЭТЕССА, автор трёх поэтических сборников, блестящий и остроумный полемист, человек с филологическим, экономическим и фармацевтическим образованием, просто красивая женщина — Светлана Станевич. Ведущие областного радио её хорошо знали по метким импровизированным дискуссиям в прямом эфире. В прошлом году баллотировалась в депутаты на региональных выборах. Ставленники от «партии власти» испугались её популярности, испортили в избиркоме на стадии регистрации множество подписных листов, протащили своего откровенного дельца-жулика. А копии она в спешке не сделала, и доказывать свою правоту было бессмысленно... «Я тут, Светлана Геннадьевна, ни при чём», — хлопая оловянными глазами, поспешил оправдаться перед ней один из этой мелкопридворной челяди, косвенно признавая, что он в курсе нечистых дел своих коллег.
По жизни человек чрезвычайно отзывчивый, внимательный, чуткий друг, она бросалась помогать людям совсем незнакомым, как своим родным. И не потому, что к этому обязывала работа фармацевта, а по зову сердца. Иначе не могла. Люди шли к ней в аптеку часто не за лекарством, а просто поговорить, посоветоваться. Очень уважали за добросердечность и открытость. Но главным качеством Светланы было обострённое, зародившееся ещё в детстве чувство справедливости. В аттестате зрелости у неё была только одна «четвёрка», как ни смешно, по литературе. Директор школы упрашивала: «Светочка, ну что тебе стоит, извинись перед Галиной Павловной, и будет тебе «пятёрка» и золотая медаль!..» — «Я сказала правду и извиняться не буду!» — ответила она. А сказала Светлана своей учительнице по литературе следующее: «Вы унижаете учеников, а преподаёте самый гуманный предмет. Вы не имеете права быть преподавателем!..» И произнесла эти слова, вступившись за подругу. Вот таким она была человеком. Много лет спустя, когда её сын пошёл в ту же самую школу, учительница, словно бы стараясь загладить свою вину, всегда ставила ему «пятёрки», даже когда, казалось бы, он того не заслуживал. «Мама твоя ведь всегда лидером у нас была, — вспоминала старушка былое. — Такая принципиальная...»
Светлана не нахватала себе дармовых акций, когда работала экономистом в нефтяной компании, хотя могла бы, как те, кто сейчас жирует за счёт наёмных рабочих и одновременно презирает их. Это противоречило её жизненному кредо — жить для людей. В пору кризиса 90-х, будучи человеком разносторонне одарённым, распрощалась с прошлым и быстро освоила новую специальность — фармацевт. Эта профессия востребована всегда. И ещё — очень близка людям.
К концу 90-х один из самых выгодных рынков — лекарственных препаратов — был уже жёстко поделён. Акулы нарождающегося капитализма зубами держались за бизнес, который приносил сотни процентов прибыли, не требуя при этом больших вложений. У нас в городе более половины, если не две трети, этого рынка принадлежит одному местному олигарху. Вот на него Светлана и работала заведующей в крупной аптеке. Хозяин жизни, стараясь отжать выгоду во всём, наказывал работниц штрафами, урезал зарплату, а потом и вовсе стал обвинять в недостачах, то есть в воровстве. Как человек опытный и настойчивый, Светлана быстро разобралась что к чему: «Да ведь ты же сам у себя воруешь, а потом валишь на девчонок (она была с ним на «ты»). Им и так жить не на что, а ты последние крохи отбираешь. Не будут они проплачивать твои «недостачи» — ни они, ни я. Пореже надо ездить на Ямайку, нужно и в Вологде иногда бывать и смотреть, чем люди дышат».
Девчонки испугались потерять рабочие места и продолжали делать отчисления из зарплаты. Ну а Светлане пришлось уйти. Кому же нужен столь проницательный и принципиальный сотрудник! А людей она видела сразу и насквозь, давая им лаконичные и ёмкие характеристики. Быстро чувствовала ложь или тех, кто, по выражению американцев, «хотел её использовать». С тех пор скитания в поисках работы походили на замкнутый круг. В какую бы фирму Светлана ни обращалась, выяснялось, что и та принадлежит вездесущему олигарху, а значит, вход туда заказан. Она сама удивлялась, говоря с усмешкой: «Даже я недооценила его размаха... Вот откуда у нас лекарства по бешеной цене. Монополист! Всё захвачено. А самое обидное, что нам ничего с этим сейчас не поделать».
Работу она в конце концов нашла, хоть не столь бойкую, зато в государственной системе — выдавала льготные лекарства по рецептам. Сын, блестяще окончивший институт, работал за копейки грузчиком в продовольственном магазине... Типичная история для российской провинции.
Однажды Светлана обратила моё внимание на то, что у магазина в микрорайоне стоит её одноклассник с протянутой рукой. Его обманули с квартирой, он потерял работу. Ночует в подъезде. «Прекрасный парень, когда-то обычный советский человек, — воскликнула она. — Что судьба делает с людьми!.. Я всегда ему подаю...» Спустя какое-то время она, сжав до белизны пальцы, произнесла: «Его больше нет, он умер. О Боже, сколько, сколько их!..» — «Света, — сказал я тогда ей, — каждому даны разум, чувство самосохранения в конце концов, мы рассчитаны на то, чтобы бороться за себя. Хватит всё воспринимать так близко к сердцу, подумай однажды о себе, пойми, тебя на всех не хватит!..»
Но она была другой. Мои слова для неё оставались лишь мнением безнадёжного эгоцентрика и эгоиста.
Все эти детали, словно свинцовая облачность, закрывали высокие горизонты её души. Она продолжала переживать за то, что случается с людьми в родном городе, что творится в стране. «Не могу смотреть на всё это, — говорила. — У молодёжи никаких перспектив. Кругом развал, закамуфлированный фасадами. Народ нищенствует, а эти, с лоснящимися лицами, воруют и лгут, что всё хорошо... Куда катимся?.. Сил больше нет. А я себе такой не нравлюсь — бессильной. Я привыкла быть другой».
Что же толкнуло её на роковой шаг? Наверное, оголённый нерв, о котором сказал в своём приговоре растленности века великий Шекспир. Помните: «...мне видеть невтерпёж достоинство, что просит подаянья, над простотой глумящуюся ложь, ничтожество в роскошном одеянье, и совершенству ложный приговор, и девственность, поруганную грубо, и неуместной почести позор, и мощь в плену у немощи беззубой, и прямоту, что глупостью слывёт, и глупость в маске мудреца, пророка, и вдохновения зажатый рот, и праведность на службе у порока...»
Год назад, в солнечный августовский день, пронизанный бирюзой, Света, всегда физически боявшаяся даже небольшой высоты, позвала меня посетить смотровую площадку колокольни Софийского собора, самой высокой в епархии. Она долго смотрела на прекрасный, зеленеющий внизу древний город, а потом произнесла странную фразу: «Если уходить из этой жизни, то нужно уходить наверняка». Я не придал слишком большого значения этим словам. Подумал, что просто фигура речи. Поэтическая игра. Но тем не менее тревожное предчувствие тяжёлым осадком закралось в душу... Немногим ранее мы по её инициативе начали здесь снимать на любительскую камеру фильм, посвящённый улицам, носящим имена писателей-вологжан. Как известно, улицы, названные в честь поэтов Константина Батюшкова и Сергея Орлова, «впадают» в Кремлёвскую площадь, где высится классически строгий, суровый в величественном отрешении от земного монумент Софийского собора. А далее, на том берегу реки Вологды, рекой духовной тянется улица Николая Рубцова. Как оператор, я попытался обозначить эту идею — идею Светланы. Она придумала тексты, я сюжет, и мы рассказывали об этих улицах и о поэтах по очереди. Фильм хотели представить на конкурс. Но съёмка оказалась с техническим браком, а снять новый фильм помешали дожди...
Когда к нам приезжала делегация японцев (представители издательства «Кобуши шобо» из Токио, я с ними знаком с 1995 года), Светлана с упоением рассказывала им о вологодских поэтах, переводчик едва успевал переводить. «У вас так много поэтов и такое к ним трепетное отношение... В одной вашей Вологде и музей Батюшкова, и музей Рубцова. Я не припомню у нас в Японии ничего подобного, — сказала директор издательства госпожа Ватанабэ. — Просто поразительно, какой вы народ... Если народ так чтит своих поэтов, значит, в нём есть огромная сила духа...» Кстати, Казуко Ватанабэ — дочь известного в Японии философа-марксиста Канъити Курода и, вроде бы вопреки своему многомиллионному личному состоянию, пропагандирует марксистские идеи по всему миру.
Многими идеями и материалами совершенно бескорыстно поделилась Светлана Станевич, когда предприниматель Михаил Суров готовил биографический том о Николае Рубцове. Правда, её фамилии там не оказалось...
Как человек с обнажённой совестью, с обострённым чувством справедливости, поэт с ранимой душой, она, вероятно, более не видела себя в этом чуждом ей мире. Она привыкла быть впереди и всегда добиваться цели. Но сквозь хищный оскал новых реалий однажды поняла, как ей трудно донести истину до людей и одной что-либо изменить в установившемся порядке вещей. Её страна осталась там, где люди близки и открыты друг другу, где нет стяжательства и узаконенной подлости, где есть ощущение будущего.
В трагедии Светланы Станевич, отчаявшейся утвердить и отстоять свою правду, как в капле воды, отражена сущность холодной эпохи, в которой нам суждено существовать, — эпохи, зачеркнувшей высочайшие человеческие идеалы, такие, как русская соборность, равенство, братство.
...В одно из воскресений октября колокола звонницы Софийского собора, казалось, звучали весь день. Никогда не слышал я такого длительного, тревожного звона. Размеренно-глубокий гул пронизал город. Величественный минор вековых колоколов напоминал об иной, высшей реальности. Иногда сильные порывы холодного октябрьского ветра приближали его, и тогда стенание колоколов звучало совсем рядом... И подумалось: они плачут о ней.
Вот одно из коротких стихотворений Светланы Станевич последних лет.
Из любви в любовь не переходят,
Из любви уходят в никуда,
Так что жди, Харон, на
переправе,
Может, скоро я приду туда.
Любовь для Светланы Станевич — это её светлый мир, потерянный за порогом жестокого безвременья, в котором мы живём.
По страницам газеты "Правда" gazeta-pravda.ru
|
Добавить комментарий