Пока обществу навязываются торгашеские стандарты, в России дети так и не станут самым привилегированным классом. Широко распространено мнение, что самые бедные у нас — это пенсионеры, но самыми бедными являются семьи с детьми

Беседа директора Независимого института социальной политики доктора экономических наук Лилии Овчаровой и политического обозревателя «Правды» Виктора Трушкова.

— Лилия Николаевна, три года назад у вас вышла интересная монография о положении детей в России. И вот доклад в ЮНИСЕФ, детскую организацию ООН, который безусловно обратил на себя внимание общественности. Какие тенденции в положении детей, сложившиеся в два последних десятилетия, остались в России неизменными?

— Если говорить о последних 20 годах, то мы, занимаясь уровнем и качеством жизни населения, выявили прежде всего высокие риски бедности. Рождение второго ребёнка в нашей стране означает высокую вероятность семьи попасть в число бедных. Доля бедных среди семей с двумя детьми вдвое выше средних показателей бедности по Российской Федерации. Широко распространено мнение, что самые бедные у нас — это пенсионеры, но статистический анализ убеждает в том, что самыми бедными являются семьи с детьми.

— Пенсионеры теперь отодвинуты на второе место?

— Нет. На втором месте — семьи, в которых оказались безработные.

— Значит, как ни парадоксально, самое бедное население в современной России — это люди, относящиеся к экономически активному и даже занятому населению?

— Конечно. В семьях с двумя и более детьми родители обычно работают. Исследования показывают, что разрыв между детской бедностью и средней бедностью по стране — тенденция нарастающая. В целом риски детской бедности теперь несколько сокращаются, но возрастает разрыв, связанный с рождением уже второго ребёнка, между двумя видами изучаемой экономистами бедности. Дело в том, что средняя заработная плата экономически активного населения не позволяет, прямо скажем, прокормить детей.

Нормальной в мире принято считать ситуацию, когда люди, впервые приходящие на рынок труда, получают минимальную зарплату, которая позволяет двум членам семьи прокормить одного ребёнка. Лет через пять два взрослых работающих человека, производственная квалификация которых за это время выросла, получают возможность прокормить двух детей. Но эта модель у нас не работает. Начнём с того, что она даже не заложена при определении минимальной заработной платы. Действующий Трудовой кодекс предусматривает, что минимальная заработная плата должна быть не ниже прожиточного минимума трудоспособного человека. А реально она никак не может достигнуть даже этого уровня. А о том, что на эти доходы надо ещё и прокормить ребёнка, пока даже речи не идёт.

Мы моделировали изменение зарплаты у квалифицированных работников с высшим образованием. Было установлено, что 35% лиц, относящихся к этой категории, через пять лет работы не имеют зарплату, которая позволяла бы двум работающим членам семьи растить двух детей. Образование как канал восходящей социальной модели (думаю, этот научный термин понятен всем читателям) сейчас работает очень плохо.

Такие тенденции, связанные с положением детей в нашей стране, я назвала бы как определяющие.

— Ослабляют ли их те социальные программы государства, которые направлены на решение социальных проблем детства?

— Их роль незначительна. Социальная политика в РФ характеризуется тем, что она ориентирована на максимально широкие слои населения. Примерно 60% россиян участвуют в какой-либо социальной программе. Но ресурсы, которые выделяются для реализации социальных программ, очень маленькие. Возьмём для примера пособие на детей в многодетных семьях. Такое пособие получают около 40% семей. Но размер его очень маленький. Никакого влияния на положение семей, входящих в группу риска бедности, — а всего таких семей примерно 24%, — эти пособия не оказывают.

— В чем, на ваш взгляд, смысл такой неэффективной модели?

— Она неэффективна в преодолении бедности. Но у неё и задача другая. Она направлена на предупреждение политических рисков. Применяемая в нашей стране модель социальной защиты выполняет функцию контактов власти с населением.

— Симуляционная модель?

— Ну если грубо, то можно назвать её и так. Но поскольку она предназначена, чтобы обеспечивать контакты власти с населением, то она должна охватывать максимально широкие слои россиян. Эта модель не предусматривает принципов контроля за её правильностью или неправильностью, за её социально-экономической эффективностью, но она должна постоянно учитывать общественные настроения. Поэтому модель должна быть легко изменяемой. А значит, в ней не могут быть заложены чёткие, строго формулируемые принципы. Поэтому она не решает задачи развития благосостояния населения в настоящее время.

— Она, скорее всего, даже не участвует в решении этой задачи.

— Поэтому мы и отмечаем, что на положение детей в РФ влияют, с одной стороны, низкие трудовые доходы, с другой — действует модель поддержки семей с детьми, которая сориентирована на решение не социальной, а политической задачи. Всё это создаёт весьма проблематичную ситуацию.

На этом неприглядном фоне выделяются отдельные достаточно удачные решения. Так, на наш взгляд, достаточно эффективным оказалось решение о «материнском капитале». Многие из тех, кто имеет право на него, воспользовались этим ресурсом. Особенно бедные слои населения. Поскольку выделяемая сумма в сельской местности и депрессивных городах позволяет если не приобрести новое жильё, то улучшить жилищные условия, большинство семей использовали «материнский капитал» именно на эти цели. Что касается крупных городов, то там этот ресурс тоже был востребован, но не рискую утверждать, что он внёс какой-то крупный вклад в материальное положение семей.

Я бы обратила внимание ещё на один вид, скажем так, демонстрационных мероприятий государства. Они касаются демографической сферы. Известно, что государство объявило о шагах, направленных на повышение рождаемости. Но в этих мерах содержалась немалая доля лукавства. Правительственные мероприятия начали реализоваться в ту пору, когда в детородный период вступало поколение, родившееся в 80-е годы. А в те годы рождаемость была высокой. Увеличение когорты женщин, вступивших в детородный возраст, привело к повышению рождаемости во второй половине 2000-х годов. Это бы случилось, если бы даже правительство для этого не ударило палец о палец.

— Это значит, что и в области демографии меры власти носили тоже симуляционный характер, а на самом деле преследовались сугубо политические цели.

— Если проводить социально ответственную политику, то в такие периоды лучше вообще не осуществлять меры, стимулирующие рождаемость.

— Почему?

— Дело в том, что и естественные резкие колебания в рождаемости с точки зрения удовлетворения общественных потребностей очень вредны. Существенный подъём рождаемости приводит к нехватке мест в детских садиках, потом в школах. А наступающий после этого спад создаёт избыток мест в дошкольных, а затем школьных учреждениях. Такое стрессовое состояние для социальной инфраструктуры, такие волны целесообразнее снижать и смягчать, а не усиливать и повышать.

— Но у нынешних политиков иные корысти.

— Да, во время естественного подъёма рождаемости, независимо от эффективности правительственных шагов, численность новорожденных всё равно будет расти. Зато от проводимых мероприятий можно получить пропагандистский и серьёзный политический выигрыш.

— О каком реальном результате правительственных мероприятий в демографической сфере можно говорить, опираясь на результаты ваших исследований?

— «Материнский капитал» дал свои результаты. Но они касаются не намерения родить большее количество детей, а смещения намерений рождения детей во времени. Поскольку правительственные мероприятия предусмотрены до 2013 года, то семьи, которые планировали иметь двух детей, чуть-чуть сместили время их рождения.

— Вы сказали, что правительственные мероприятия ограничены 2013 годом. Означает ли это, что потом они перестанут действовать?

— Пока вам никто не ответит на этот вопрос. Тем более что потом наступит спад рождаемости.

— После 2013 года?

— Спад демографической волны начался уже в 2012 году. Демографы ожидают, что нынче число рождений по сравнению с прошлым годом снизится.

— И это приведёт к тому, что правительство не будет продлевать действие своих мер по повышению рождаемости, так как теперь это чревато созданием политических рисков?

— И такой вариант не исключается.

Если же говорить о тенденциях, выходящих за границы последних 20 лет, то я бы отметила тенденцию модернизации семьи. Я отношусь к тем учёным, которые считают, что происходит именно модернизация, а не кризис семьи. Из кризиса бывает выход, можно разработать набор таких мер, реализация которых позволит нормализовать положение.

Сейчас можно говорить о завершении массового переезда сельского населения в город. При этом городское население теперь проживает в основном в многоквартирных домах. К этому надо добавить, что 100% женского населения вышло на рынок труда. В такой ситуации рассчитывать на большое количество детей в семье маловероятно. Рождение и второго-то ребёнка становится проблематичным.

Исследователи также отмечают, что происходит смещение рождения первого ребёнка. Если раньше он рождался, когда маме было 18—19 лет, то теперь она рожает первенца в возрасте 23 лет. А это приводит к ограничению рождения и второго ребёнка. Одновременно приходится наблюдать и другие тенденции деформации того типа семьи, к которому наше общество привыкло. Уже сейчас в 30% семей дети живут с одним из родителей. Очевидно, надо не воевать с новой семейной ситуацией, а думать, как помочь детям в новых условиях существования семей.

— Насчёт того, что надо думать о детях, полностью с вами солидарен. Что касается нового типа семьи, то его особенно усердно пропагандируют некоторые сторонники так называемого информационного общества. Однако очень похоже, что они не столько исследуют тенденции трансформации семьи, сколько занимаются навязыванием обществу индивидуализма. Я попросил бы вас вернуться к сегодняшним проблемам детства в нашей стране. Как влияет современная социально-экономическая ситуация в нашем обществе на рождаемость?

— В России молодое поколение чрезвычайно озабочено своим материальным положением, оно им не удовлетворено, и перспективы его улучшения ему представляются весьма туманными. Сегодня Россия лидирует в оценке благосостояния как первейшего фактора жизни. Об этом свидетельствуют международные исследования. Это обусловлено, видно, серьёзными изменениями в уровне жизни, с которым мы столкнулись за последние годы. У значительной части населения произошло его падение, а у другой, куда менее значительной, — его резкое повышение.

— Произошла социальная поляризация общества.

— И это стало одним из факторов, сдерживающих рождаемость. Хотя он, конечно, не единственный.

— Какие новые тенденции, связанные с детьми, обнаружились в процессе последнего вашего исследования, выполнявшегося для ЮНИСЕФ?

— Это исследование проводилось в связи с тем, что РФ подписала международную декларацию по поводу защиты прав детей. Поэтому каждые пять лет она отчитывается перед Организацией Объединённых Наций и ЮНИСЕФ как её структурным подразделением. Одна из новых постановок этого доклада касается вопроса о равенстве возможностей детей. Стало очевидно, что неравенство возможностей начинает формироваться ещё в дошкольном периоде.

Пришла пора ставить задачу перехода к обязательному дошкольному образованию. Эксперты пришли к выводу, что если дети не проходят специальную подготовку перед школой, то многие из них начинают отставать с первых дней учёбы. Современная школа исходит из того, что в неё приходит ребёнок, который уже социализирован, умеет себя вести в коллективе и научен хотя бы читать, а то и писать. А для этого все дети должны получить доступ к дошкольному образованию, хотя и в разных формах.

Второй важный момент: если посмотреть на степень равенства возможностей (а здесь критериев больше, чем при оценке равенства доходов), то обнаруживается, что в современном российском обществе уровень неравенства возможностей значительно больше, чем неравенства доходов. Исследование показало, что в последние годы стало резко возрастать неравенство возможностей среди населения больших городов.

— В последнее время в крупных и больших городах бросается в глаза поляризация по уровню жизни.

— Она была и прежде, но сейчас быстро возрастает. С каждым годом при переезде в крупный город у человека возрастает риск, что он там окажется неуспешным. И особенно велико неравенство возможностей при выходе на рынок труда. Оно резко возросло в последнее десятилетие по сравнению даже с 90-ми годами. В последние годы особенно снизилась роль образования как социального лифта. У населения всё сильнее растёт сомнение в отдаче от инвестиций в образование.

Исследование также показало, что здравоохранение и образование всё активнее уклоняются от участия в решении проблем воспитания. Таков печальный результат приспособления этих важнейших социальных систем к новому социально-экономическому устройству российского общества. В условиях постоянного снижения не только финансирования, но и внимания государства к этим сферам они стали сбрасывать с себя из-за малых ресурсов те функции, которые сочли не обязательными в новых условиях. А ими, к сожалению, почему-то оказались воспитание и социальная адаптация. Между тем и руководители, и рядовые сотрудники образования и здраво-охранения стоят насмерть, чтобы эти функции им не вернули.

— Для этого надо власти и её идеологам отказаться от формулы, что образование и здравоохранение — это сферы услуг.

— Да.

— До тех пор, пока обществу навязываются торгашеские стандарты, оно не сможет снова сделать детей самым привилегированным классом, как это было в советскую эпоху.