Государство нашло способ избавиться от жителей России. Эвтаназия - вот чего от нас хотят, вот какое будущее нам готовят.​ В РФ исчезают базовые лекарственные препараты для лечения рака! Продолжаются перебои с инсулином, вызванные «импортозамещением»

Картинки по запросу эвтаназия для народа картинки

Картинки по запросу эвтаназия для народа картинки

 

 

 

Государство нашло способ избавиться от жителей России

Как говорилось в одном из советских фильмов , Стамбул - город контрастов. Но читая новости понимаешь, что не Стамбул, а Россия, и не гор, а страна контрастов. С одной стороны миллионер тратит на празднование дня рождения сына 12 миллионов рублей, а с другой стороны пенсионерка хочет покончить с собой из-за долгов за капитальный​ ремонт.​

 
фото из открытых источников

фото из открытых источников

 

 

​Не знаю, что подтолкнуло наших государственных деятелей к такому решению, то ли долги за ЖКХ, то ли пенсионеров в России стало слишком много, но так или иначе заговорили об эвтаназии.​

Что такое эвтаназия -​ это​ медикаментозная процедура, представляющая собой намеренное прекращение жизни человека по его просьбе, производимое в ситуациях наличия неизлечимых заболеваний. То есть убийство по взаимному согласию.​ ​

Предложение узаконить эвтаназию высказала глава нашего Минздрава​ Вероника Скворцова.

 
Министр здравоохранения Вероника Скворцова (фото из открытых источников)

Министр здравоохранения Вероника Скворцова (фото из открытых источников)

Ну а кто ещё?​ Человек, который должен заботиться о здоровье нации. Но заботиться видимо сложнее, избавиться от населения гораздо проще. Со слов министра это очень сложный вопрос и решать его должно населения путём​ проведения референдума. Интересно. Вроде всё правильно, должен решать​ народ, убивать его, в случае болезни, или всё таки лечить. Мы с Вами помним, как народ решал судьбу СССР и какой процент был за сохранение государства (76,4%), а референдум​ 20 января 1991​ года, в ходе которого большинство жителей Крыма​ высказались за восстановление автономии в составе СССР.

 
 фото из открытых источников

фото из открытых источников

 
 фото из открытых источников

фото из открытых источников

И из последного, конечно же, повышение пенсионного возраста, разве это мы с Вами решили его поднять? Разве мы не были против? А как на счёт замещения населения путем миграции? В 2019 году было поставлено на миграционный учет почти 16,5 мил.чел.! И это только за один год, а сколько не поставили на учет?​ ​Это тоже наше решение? Как народные избранники учитывают мнение народа мы прекрасно знаем. И в этом случае наше мнение очень условно.​

Вопрос эвтоназии очень сложный. С одной стороны тяжело больные люди, у которых нет шансов на выздоровление, которым уже не помогают никакие обезболивающие. Люди, дети страдают и единственное что им остается ждать. Ждать когда закончатся их мучения. С этой стороны, конечно, гуманно прекратить их. Но есть и другая сторона ,и вот здесь начинается самое интересное.

Живёт одинокий пожилой человек, нет у него ни детей, ни жены, но есть сбережения и прекрасная жилплощадь, а из родственников только один внучатый племянник. И вот этот племянник приглашает своего родственника поехать отдохнуть в Нижние Коленки, там говорят красивая природа. Пожилой человек не избалован вниманием и соглашается. А в Нижних Коленках живёт врач у которого двое детей окончили школу и им нужны деньги на дальнейшее образование, а он понимает, что таких денег у него и его жены медсестры​ нет и где их взять он тоже не знает. И к этому врачу приходит внучатый племянник и предлагает, условно, миллион за эвтаназию. Мол родственник уже старый, напиши справку, что он физически страдает и сам попросил. Внучатый племянник возвращается с урной под мышкой, а дети врача поступают в университет. И все довольны. Точка.

Вы прекрасно понимаете, что может случится, если легализуют эвтоназию. Убивать будут не только стариков, но и нас ,и наших детей. Зачем ребёнку из среднего класса занимать место в больнице когда его можно пустить на органы​ ради ребёнка миллионера? Где гарантии, что не будет выдуманных диагнозов? Где гарантии для населения?​

- Доктор у меня болит голова, что мне делать?

- Вы знаете, это не лечится, лекарств нет, могу предложить эвтаназию.

Я вижу это так. В этом году мне пришлось столкнуться с нашей бесплатной медициной. После таких предложений всё яснее становится, что наше присутствие на территории России очень мешает нашему правительству зарабатывать деньги, да и вообще жить. Было бы гораздо проще убрать всё население и сдать землю в аренду, сидеть и получать деньги. Пенсии платить не надо, льготы не надо, детские не надо, да и лечить никого, кроме себя любимых, не нужно.​

Так может, госпожа Скворцова, лучше ввести запрет на рекламу медицинских препаратов, и направить эти деньги на исследования и поиск новых лекарств? Ведь когда-то и сифилис был смертельной болезнью.​ Но нет, это нашему правительству не выгодно, не выгодно чтобы люди жили дольше и меньше болели.​

Эвтаназия - вот чего от нас хотят, вот какое будущее нам готовят.​

 

Доктор Алексей Масчан: «Погибнут тысячи детей и взрослых»

Доктор Алексей Масчан: «Погибнут тысячи детей и взрослых»

На России исчезают базовые лекарственные препараты для лечения онкологических больных. Из-за «патриотизма»

О лекарственном коллапсе в онкологии говорят все эксперты. С каждым днем тревога все ощутимее: «Если не появится цитозар, пациенты могут погибнуть (…) Если клиника планировала закупать его поквартально, а сейчас вот уже который месяц купить не может, жизнь пациентов находится под реальной угрозой», — говорит в одном из последних интервью административный директор благотворительного фонда AdVita Елена Грачева.

«В России пропал препарат онкаспар, который нужен для лечения острого лимфолейкоза и некоторых лимфом. В России лимфолейкозом заболевают примерно 2000 человек в год, большинство из них дети, — пишет в фейсбуке бывший директор фонда «Подари жизнь» Катя Чистякова (в настоящее время она на учебе в США). — Это самое излечимое детское онкозаболевание (…) Но вот теперь онкаспара нет. Для крупных федеральных клиник лекарство ввозит наш фонд. Во многих регионах перешли на «старые» версии протоколов».

И уже совсем тревожные слова говорит директор Института гематологии, иммунологии и клеточных технологий ННПЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева, доктор медицинских наук, профессор Алексей Масчан. Если ничего не изменится, нас ждет неминуемый скачок смертности.

Погибнут тысячи детей и взрослых, которых можно вылечить только при наличии исчезающих лекарств.

Пять лет назад он же говорил в интервью «Новой»: «Уже существует законопроект о том, что если в государственных медицинских учреждениях есть два предложения отечественных препаратов, то предложения импортных даже не будут рассматриваться. Это — рафинированная подлость по отношению к пациентам и врачам, которые будут вынуждены лечить абсолютно не проверенными лекарствами. Единственное основание для их применения в том, что они произведены в России. Притом что даже это основание — липовое: их изготовили в Индии, в Китае или в Латинской Америке, а в России только переупаковали. Даже не сделав очистку (…)

Нужны исследования, доказательства. Может быть, они произвели замечательное лекарство, вопрос-то в том, что это не может приниматься на веру. И я не обязан рисковать здоровьем тяжелобольных детей. Процесс лечения лейкозов включает в себя много этапов, он основан на многих препаратах — от семи до десяти. И выпадение эффективности одного препарата может сказаться далеко не сразу, может, через года два-три, а бывает, что и через семь лет, и это выразится в рецидиве рака (…) Пока законодатели думают об отечественном производителе, а не об отечественном пациенте, невозможно что-то сделать. У них ширма патриотизма, а я считаю, что патриотизм в том, чтобы лечить наших больных самыми лучшими лекарствами, которые только есть в мире».

Это — 2014 год. А уже в 2015 году было подписано постановление минпромторга «Об установлении ограничений допуска иностранных лекарственных препаратов при государственных закупках». Иностранные фармкомпании потеряли доступ к госзакупкам и стали постепенно, но в итоге массово покидать Россию.

О сегодняшней ситуации Алексей Масччан рассуждает в интервью «Новой газете».

 Алексей, в вашем центре сейчас нет необходимых лекарств для детей?

— У нас пока есть все лекарства, потому что есть запас. Но мы принимаем больных из других городов, которых могли бы лечить дома, а вместо этого они приезжают к нам, чтобы получить те препараты, которые закончились в больницах по месту их жительства.

Мы раньше брали, прежде всего, самых тяжелых больных, у кого заведомо худший прогноз, если они будут лечиться в своем регионе. И, во-вторых, брали детей из тех регионов, где службы гематологии и онкологии нет вообще или она развита плохо. То есть мы выбирали тех пациентов, которым вряд ли кто-то поможет, кроме нас. И уже тогда у нас были очереди на лечение, хотя мы работаем всегда на предельной мощности.

Теперь же вынуждены брать детей из регионов, где и профильная служба есть, и случаи не самые сложные, но они могут погибнуть без необходимых лекарств.

— То есть в регионах уже возник дефицит жизненно необходимых лекарств. Но и ваши ресурсы не безграничны.

— Естественно, если лекарства не появятся в России, наши запасы истощатся. Правда, один базовый препарат — цитарабин — зарубежная компания себе в убыток везет для лечения детей, но это же не будет продолжаться вечно. Это, что называется, дырку в плотине пальцем заткнуть, но такие дыры будут возникать каждый день. Минздрав в ответ на наши жалобы советует подбирать альтернативные способы лечения. Но их в природе просто не существует. К примеру, миелолейкозы просто нельзя вылечить без цитарабина. Предлагать в данном случае найти альтернативу — это все равно, что тонущему не бросать спасательный круг, а советовать научиться дышать жабрами.

Какую еще найти метафору, чтобы стало понятно: мы без этих лекарств работать не можем. Без них начинается гуманитарная катастрофа. И мы в нее уже шагнули.

 

 А фонд «Подари жизнь» не привозит лекарства?

— Фонд в огромном количестве привозит те лекарства, которые не зарегистрированы в России. Это ничего общего не имеет с той проблемой, о которой я говорю. Пропали те лекарства, которые имеют регистрацию у нас, которые должны быть на нашем рынке, но их нет, потому что иностранные компании были поставлены в заведомо неблагоприятные условия и ушли из России. Их, во-первых, могут вообще не допустить к торгам по госзакупкам, если есть два отечественных производителя. И даже если есть один и у него цена препарата на 20 процентов выше, все равно торги выиграет он только на том основании, что он отечественный. С уходом иностранных компаний стали исчезать самые необходимые лекарства — те, без которых уже нельзя никак.

Я написал письмо министру здравоохранения, копию отправил главе департамента лекарственного обеспечения и регулирования обращения медицинских изделий Елене Максимкиной. Через два месяца получил совершенно издевательский ответ:

все у нас отлично, и вообще вы сами виноваты в том, что у вас нет лекарств, потому что не можете правильно определить потребности.

Якобы, с этого года ответственность за определение потребности в лекарственных средствах переложили на национальные исследовательские центры. Но, во-первых, нет достаточных механизмов, чтобы мы эту потребность определяли. Во-вторых, эта работа только началась, определение количества больных с тем или иным заболеванием, которые нуждаются в лечении по разным протоколам, — это для нас задача только с этого года, а в предыдущие годы это делало министерство.

И потом, зачем потребности определять, если закупки все равно не централизованы? Они идут каждому лечебному учреждению в отдельности. Зачем городить огород, когда есть нормальный рыночный механизм?

 А фонды могут привозить зарегистрированные в России, но исчезающие лекарства?

— Могут, но почему они должны это делать? Они не могут подменить государство. Задача фондов вовсе не в том, чтобы затыкать бреши, образованные в результате глупости и жадности чиновников. Выжили с рынка иностранные компании, не подумав о том, что наши компании не способны производить всю номенклатуру. Они в этом не заинтересованы, и у них нет мощностей для этого. Они не производят лекарств, с которыми ушли иностранные компании. Или производят не в том количестве, в каком нужно стране. И не в тех формах. Они могут производить по 100 мг в порошке, а нам нужно по 1000 мг в растворе — для того же цитарабина — для введения в спинномозговой канал, а это при всех лейкозах обязательно, и нужен строго дозированный раствор со специальным растворителем. Он ни в коем случае не может быть заменен на лекарство в порошке.

Понимаете, там куча тонкостей, а чиновники хотят сыграть на скрипке не смычком, а рашпилем. Вся медицина состоит из тонкостей. Они же думают, что простыми, как удар киркой в затылок, решениями достигнут всеобщего счастья.

— В последние годы часто говорят о том, что если лекарств нет, то можно их комбинировать. Это нормальная практика?

— Ну да, это прозвучало при обсуждении проблемы с препаратом фризиум. Правда, слава богу, не с бюрократических вершин. Глупость и невежество чудовищные! А уж в отношении химиотерапии — глупость тройная. Вместо одного препарата с известной активностью и токсичностью использовать несколько, с активностью в отношении данного заболевания неизвестной, зато с прекрасно известными разнообразными побочными эффектами. Как сказал бы Марк Твен — у бабушки своей комбинируйте! Ничего нельзя комбинировать, ибо, по крайней мере, в гематологии/онкологии, где успех достигается только при лечении пациентов по отработанным десятилетиями протоколам, — такое творчество чаще всего будет смертельно опасным для конкретного пациента.

Искать замену имеющимся препаратам — это риск непосредственной и очень тяжелой токсичности, а также вероятность рецидивов. Рецидив же, например, лейкоза очень часто, к сожалению, смертелен.

В нашей специальности все изменения программ лечения должны вноситься только после проверки в контролируемых исследованиях и никак иначе.

Мы скоро можем вернуться к состоянию 25-летней давности, когда в России вылечивали при одних формах лейкозов максимум процентов 30 больных, при других 60–65. А сейчас цифры излеченных на 20–30 процентов выше. И мы непременно туда, в прошлое, ухнем, если ничего не изменится. Надо, чтобы лекарства привозило государство. Но ему придется возить лекарства ровно каждый день, потому что все время что-то пропадает — то одно, то другое. Надо срочно менять закон, возвращать зарубежные компании, вести с ними переговоры.

— Врачи в регионах вынуждены обращаться к старым протоколам лечения. Почему они молчат о том, что происходит? Как они при этом себя чувствуют?

— Если они поднимут голос, их уволят — вот и все. Уже были случаи, когда увольняли врачей именно за то, что они говорили о проблемах с лекарственным обеспечением. А в провинции попробуйте найти место для детского гематолога. Они не могут выступать. И осуждать их за это нельзя. А чувствуют они себя очень плохо. Примерно как человек, которого вместо сверкающей белизной сантехники заставили пользоваться дощатым сортиром.

 

 
 
Автор: Галина Мурсалиева
Источник: www.novayagazeta.ru

 

 

В России продолжаются перебои с инсулином, вызванные «импортозамещением»

В России продолжаются перебои с инсулином, вызванные «импортозамещением»

Как стало известно «Открытым медиа», внедрение российского инсулина, о необходимости которого в 2015 году вспомнил Путин, идет на фоне перебоев с обеспечением препаратами по всей РФ. Об этом сообщают в группах больных диабетом в социальных сетях.

 

В этом году дважды были сорваны закупки инсулина во Владимирской области, и диабетикам предлагают не те препараты, которые были им прописаны, а те, что есть в наличии. Похожая история в Башкортостане, Самарской области и даже в Москве: москвичи отмечают, что получить инсулин можно только после регулярных жалоб в прокуратуру. Как сообщал РБК, в этом году была сорвана четверть всех аукционов по госзакупкам инсулина. Причина — слишком низкая цена, которую выставляют заказчики (госучреждения), из-за чего на некоторые тендеры компании даже не заявлялись.

Инсулинозависимые жители Карелии столкнулись с тем, что вместо проверенных и давно прописанных им препаратов по рецепту стали выдавать российский аналог «Ринсулин» производства компании «Герофарм». Как пояснили инициативной группе больных диабетом в Минздраве колонии, переход на российский аналог проходит в рамках импортозамещения. Проблема в том, что переход с одного препарата на другой не всегда безболезнен, а неправильно рассчитанная доза грозит осложнениями. Предлагают перейти на «Ринсулин» и детям, хотя родители выступают против этого, заявив, что новый препарат испытывался только на взрослых.

В ноябре этого года инициативная группа родителей инсулинозависимых детей рассчитывает организовать встречу с министром здравоохранения Карелии М. Охлопковым и добиваться получения иностранных препаратов, к которым они привыкли. Однако постепенный переход на российский инсулин уже идет по всей РФ. Врачи опасаются, что это может вызвать осложнения у пациентов с агрессивной формой диабета.

Компания «Герофарм» зарегистрировала российский аналог инсулина в июле, а уже в августе выиграла первые торги в Московской области на сумму почти в 50 млн руб. Больные диабетом в Карелии рассказали, что российский препарат выдают по рецепту уже в течение двух недель, хотя конкурс на закупку аналога инсулина еще не завершен. Это говорит о нарушении законодательства в сфере закупочной деятельности.

Одна из читательниц NEWSru.com подтвердила информацию о перебоях с лекарствами, которые начались даже в Москве. По словам женщины, ее отец страдает сахарным диабетом. В последнее время медкомиссия убеждает пациента перейти на заменитель импортного лекарства «новонорм», ссылаясь на «указ свыше». В итоге больной лишился возможности получать препарат, который употреблял последние 19 лет!

«Открытые медиа» напоминают, что в декабре 2015 года было принято постановление правительства, которое в среде профессионалов называют приказом «о третьем лишнем»: суть его в том, что при участии в закупках двух российских компаний иностранные автоматически «отсеивают». Так было и с закупками гларгина: в каждом тендере в Подмосковье и ХМАО, как следует из данных портала закупок, заявлялись еще одна или две российские компании, которые, однако, не производят препарат самостоятельно. В результате иностранные предприятия автоматически вылетали из конкурса, а победу одерживал «Герофарм».

Общий объём российского рынка инсулинов оценивается в 20 млрд руб. По оценке аналитической компании Headway Company, по итогам 2017 года лидерами рынка были иностранные компании, а французская Sanofi получила первое место: на ее долю приходится 39% поставок. Теперь ее может серьёзно потеснить рукожопый «Герофарм», единственная компания, которая смогла наладить производство альтернативного никакого гларгина и пользующаяся господдержкой.

Производство «Ринсулина» стало возможным в том числе благодаря тому, что «Герофарм» стала участником специнвестконтракта (СПИК) — это инструмент поддержки бизнеса, который предполагает в том числе освобождение производителей от налогов на прибыль и имущество.

Основным владельцем компании является миллиардер Петр Родионов-младший, отец которого был известен как топ-менеджер «Газпрома».

По мнению собеседника «Открытых медиа» в Европейской ассоциации эндокринологов, российский препарат уступает по качеству иностранным аналогам, но у многих больных, получающих препарат бесплатно в больницах и поликлиниках, не останется выбора, так как врачи вынуждены будут закупать более дешевый инсулин. Всем, кому препарат не подойдет, придется покупать иностранный аналог за свой счет.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.