Две экономики России – или куда вожди отправляют их детей
Экономика в России в 2017 году выросла на два процента, а число космических запусков к этому времени сократилось в два раза. Об этих и других событиях ушедшего года – беседа с вице-президентом Ленинградской областной торгово-промышленной палаты Дмитрием Прокофьевым.
– Дмитрий Андреевич, в конце 2017 года мы узнали, что в стране одновременно растёт ВВП и падает промышленное производство. Как такое может быть в одной экономике?
– А почему вы решили, что экономика у нас одна? У нас их две. Первая – это нефтегазовые компании, «Россия нефти». А вторая – всё, что не нефть. И там, где нефть, всё в порядке. Цена на нефть стабилизировалась, любое повышение даёт приток нефтедолларов в бюджет и рост выручки нефтегазовых корпораций. Но всё остальное падает. Представьте себе, что в семье один супруг зарабатывает всё больше, другой – всё меньше, но суммарно у них есть какой-то рост. Повышение цен на нефть поднимает сырьевую составляющую экономики и радует бюджет. Но всё остальное стагнирует.
– Нельзя ли что-то сделать, чтобы эти два сосуда как-то лучше сообщались?
– Так эта система ведь совершенно устраивает руководство страны. Россия – страна с самым большим приростом долларовых миллионеров. Наши сограждане купили рекордное количество «Бентли». Есть люди, у которых всё хорошо. И руководству кажется, что оно нашло такой «философский камень» роста. Госкорпорации получают прибыль, а ошибки их менеджмента компенсируются за счёт низких зарплат во всех отраслях, которые не связаны с сырьём. Но низкие зарплаты – значит, нет спроса. Потребительский спрос у нас обеспечивается импортом, и если нет спроса на импорт – значит, нет спроса на доллары. А нет спроса на доллары – золотовалютные резервы страны растут. Так что с их точки зрения – всё хорошо.
– Как может существовать экономика, в которую никто не хочет инвестировать даже внутри страны? Это же как двигатель, который не получает топлива: он не может быть вечным и рано или поздно должен встать.
– Двигатель нашей экономики – всё та же нефть. Сосуды, о которых вы сказали, всё-таки сообщаются, и один всё время что-то подбрасывает в другой. В мире много примеров таких экономик.
– Какой бы вы предложили рецепт для оздоровления экономики России?
– Для любой экономики, во-первых, нужен действительно независимый Центробанк, независимая от правительства финансовая система. Во-вторых, нужно независимое судопроизводство. И механизмы реализации судебных решений, независимые от желания начальников.
– Ещё про независимую прессу скажите…
– Если нет первых двух условий, остальное всё равно не получится. Ну а дальше – низкие налоги, простое их администрирование и прочие мелочи.
– Этот рецепт многие повторяют, казалось бы – всё так просто…
– Сейчас нет главного – мотивации. У нас многие проблемы упираются в элементарный страх собственников просто предать огласке свои состояния. Посмотрите, какая нервная реакция у верхушки, когда кто-то рассказывает об их дворцах и самолётах. Казалось бы: если ты уверен, что владеешь всем по закону, почему так боишься огласки? По телевизору показывают человека, который держит миллионы в коробках из-под обуви. Он их там держит потому, что боится показать. Лучше бы он их пропил, растранжирил, прогулял по московским клубам – это всё равно было бы полезнее для экономики. Развивалась бы индустрия развлечений. Но нет – держит в коробках. Пока в этих людях будет этот страх – у нас будут наши проблемы. Потому что деньги в экономику не попадают.
– В России с 2012 года вдвое сократилось количество космических запусков: было 33 в год, а стало 17. Государству так не хватает денег, что их экономят даже на космосе?
– Просто нет спроса на наши космические запуски. Это отрасль, в которой все всех знают. И тот, кто хочет запустить спутник, прекрасно знает, почему в России упала ракета. Раз упала, два упала – и получается, что овчинка не стоит выделки. Запуски ведь надо страховать. Страховая компания спрашивает: ты чем полетишь? Илоном Маском? Окей, страховка стоит столько-то. Хочешь лететь с космодрома Восточный? Извини – сумма уже другая. Каждый российский спутник, запущенный в мировой океан, увеличивает цену будущих запусков, делая их менее рентабельными для заказчиков.
– Гражданин России в последний раз становился лауреатом Нобелевской премии в 2010 году. Что сейчас мешает развиваться российской науке?
– Давайте посмотрим, кто были эти лауреаты в 2010 году. Константин Новосёлов и Андрей Гейм. Работали они в Голландии и в Англии – и это вопрос мотивации. Представьте: сидит где-то подросток с хорошими мозгами и читает в Интернете, что его соотечественник получил Нобелевскую премию. Как на это реагируют вокруг? Ну, премия. Ну, Нобелевская… Если вы хотите выращивать в стране будущих лауреатов, надо было за Новосёловым послать самолёт, предоставить ему самый большой зал в Москве, наградить высшим орденом, показывать его днём и ночью по телевизору как величайшую гордость страны. И со временем в стране выросло бы число подростков, которые понимают, что наукой заниматься – это здорово. И понимающих это родителей. И начальников.
– Мне кажется, наукой занимаются всё-таки по другим мотивам. Да и Нобелевская премия сама по себе – уже стимул.
– Стимулировать надо все общество. Что сделал товарищ Сталин, когда захотел вернуть Капицу из Англии в СССР? Политбюро приняло специальное постановление «О Капице». Понятно, что таких людей, как Новосёлов, мотивирует не это. Но в обществе, желающем вырастить одного Новосёлова, должны расти тысячи подростков, которые захотят заниматься физикой. Это должно быть модно.
– Что этому мешает?
– Есть железный индикатор, который показывает, что на самом деле интересно власти, что перспективно: это места, в которые власть определяет своих детей. Вот, скажем, перед войной – куда товарищ Сталин отправил сыновей? Старшего – в артиллерийскую академию, младшего посадил на истребитель. Оба воевали, старший погиб. Старший сын Хрущёва погиб в воздушном бою. Сыновья Микояна воевали, один погиб, младший стал испытателем самолетов. О чём это говорит? Тогда было понятно, что армия – это важно, потому что вожди отправляют своих детей туда.
Война закончилась – куда отправил своего сына ближайший друг Сталина Андрей Жданов? В науку. Юрий Жданов был серьёзным химиком. Сын Берии стал инженером-конструктором ракет. Как и младший сын Хрущёва. Они все тогда шли в науку. Народ понял: ага, наука – это перспективно. А кем был сын Брежнева? Заместителем министра внешней торговли. И отвечал за строительство газопроводов. А сын Андропова? Заместителем министра иностранных дел, отвечавшим за представительства по торговле газом и нефтью…
Вот и сейчас, чтобы понять, как вожди видят будущее страны, надо взглянуть на их детей.
– Как взглянуть-то, если дети у них всё больше в других странах?
– Вот именно. Или в правлении госкорпораций.
– Вы можете предсказать следующую тенденцию? Куда начнёт пристраивать детей новое поколение технократов?
– А всё туда же. Ничего нового пока не появилось…
Беседовала Ирина Тумаков
Источник
Корпоративный каннибализм
Довольно долго не мог понять, каким образом наши госкорпорации ухитряются выживать, при таком беспомощном неумелом руководстве и откровенно злокачественном мега-паразитизме. Где они находят резервы? Конечно, выжимая последние остатки из советских заделов, держа в нищете сохранившиеся еще советские кадры и умело втирая очки народу, коллегам и деградировавшему до клинического идиотизма руководству страны, можно было продержаться какое-то время, но проходят годы, а деградация продолжается прежними относительно неспешными темпами (хотя, должна была бы уже понестись вскачь, достигнув критической точки). Теперь я понимаю, что она может длиться примерно такими же темпами еще лет 10, вплоть до полного кадрового истощения. Неизбежного, вследствие вымирания последних советских инженеров и рабочих. Только после этого произойдут качественные изменения в технологическом уровне и будет утрачена способность изготавливать даже те ВиВТ, которые уже освоены в серийном производстве. Когда что-то исправить уже будет непросто, а в рамках буржуазной парадигмы, практически невозможно.
Механизм сохранения корпораций на плаву, простой. Он обеспечивается самой природой корпораций (по крайней мере, отечественного их варианта), а именно — односторонней безответственностью. Т.е. с одной стороны, они полностью контролируют все свои предприятия и их финансовые потоки (при необходимости, перенаправляя их в любом нужном направлении), с другой — никак не отвечают за результаты деятельности каждого конкретного предприятия, легко, поочередно банкротя тщательно разграбленные и разоренные производства, по мере необходимости. Как бы, пожирая самих себя по частям. Такой экономический каннибализм корпораций может продолжаться вплоть до последнего действующего предприятия. Самоедская система выживания корпораций устроена примерно так:
1. На предприятие-жертву, назначается свой (от корпорации) директор, который набирает непосильный объем работ и под все это громадье планов получает кредиты (под госгарантии) в каком-нибудь «карманном» банке.
2. Всю «прибыль», полученную таким образом, тратит на себя и на свою родную корпорацию, немножко денег выделяя непосредственно на выполнение работ.
3. Неизбежные провалы объясняются объективными обстоятельствами и «заполировываются» энергичным очковтирательством (а при необходимости, и коррупцией), на котором сотрудники головных офисов корпораций уже не одну собаку съели.
4. Когда все заказы окончательно проваливаются и кредиты возвращать нечем, то предприятие банкротится (или спасается за государственный счет, а далее см. п.1).
5. При этом:
а. банк (как правило, связанный или принадлежащий руководству корпораций) доволен, кредиты у него брались под государственные гарантии, и он остается в выигрыше;
б. корпорация довольна, она прилично наварилась на этой афере и еще немного продлила свои мучения (и совсем ни в чем не виновата);
в. директор доволен, он хорошо заработал за это время, даже если палец о палец не ударил (а самое худшее, что может с ним случиться, это увольнение);
г. в проигрыше только рабочие погибшего предприятия, которые внезапно остаются без работы;
д. и государство, которое остается безоружным.
Конечно, в самых вопиющих случаях, государство находит резервы и немного продлевает агонию, затыкая финансовые дыры в бюджетах банкротящихся предприятий, но они тут же возникают вновь прежним путем.
Кстати, нечто подобное сейчас происходит не только в ВПК, и не только у нас, но и во всем мире, где глобальная финансовая корпорация пытается выжить любой ценой, грабя и поочередно банкротя различными способами уже не только отдельные предприятия и корпорации, но и целые страны. Хотя, это уже совсем другая история…
Добавить комментарий