2017 год прошёл в России под девизом «кризис закончился». Да, подобные заявления сыпятся от чиновников аж с 2015 года, но к ним так привыкли, что, кажется, и внимания никто не обращал. Пока сам президент страны в июне во время «прямой линии» не заявил о том, что кризис кончился. Это заявление тогда прозвучало, может быть, несколько поспешно, но на чем основывалось, понятно: нефть дорожала, рубль хорошо держался, инфляция устремилась к своему целевому показателю в 4%. И самое главное — обрабатывающая промышленность, наконец-то, вышла в плюс, показав в мае рост на 5,7% относительно мая 2016-го, а июнь 2017-го прибавил 2,9% к июню 2016-го.

После нескольких застойных лет это было сродни прорыву! Плюс реальные располагаемые доходы в июне не упали относительно прошлогодних показателей, оставшись на том же уровне. Это случилось впервые с ноября 2014 года, если не брать в расчёт январь, когда пенсионерам выплатили разом по 5000 рублей. Чем не признаки выхода из кризиса?

Но, как это обычно бывает, что-то пошло не так. Уже в июле обрабатывающая промышленность ушла в минус, потеряв 0,8% по сравнению с прошлогодним июлем. Добывающая промышленность продолжила оставаться в плюсе, показывая с апреля по июнь рост на 4% - 5%, но что от этого толку? Мы уже набили достаточно шишек ещё с советских времён и точно знаем, что сырьевая зависимость — это не выход из кризиса. Радуясь успехам нефтегаза, и выставляя их напоказ, мы только глубже выкапываем себе яму. Поэтому, прежде всего, внимания заслуживает именно обрабатывающая промышленность. Получает все вовсе не тот, кто производит недорогое сырьё, а те, кто их этого сырья делает дорогие товары.

К тому же, при генерировании излишнего оптимизма не учли, что выручка предприятий не увеличилась при росте издержек. В итоге обрабатывающие предприятия за 9 месяцев 2017 года заработали на 10,1% меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Похожая ситуация и с сельским хозяйством. Рекордный урожай вместе с невозможностью быстро переработать продукцию или хотя бы оставить её на длительное хранение привели к тому, что аграрии в этом году заработали на 9,9% меньше, чем в прошлом.

Зато россияне стали активнее использовать свои «6 соток». По данным РАНХиГС, каждый третий потребляет продукты с подсобного хозяйства. Похожую картину мы наблюдали в 90-е, которыми нас так пугают с экранов телевизоров, объясняя, что это — главное зло, от которого нас защищает власть. Вот такие успехи сельского хозяйства. Спасибо Александру Ткачёву, приучил народ трудиться на земле, а не всякой новомодной ерундой заниматься.

Зато у нефтяников и газовиков проблем нет: за тот же промежуток времени они заработали на 38,8% больше при том, что нефть подорожала только на 27%. За них можно порадоваться, но на нескольких нефтегазовых копаниях далеко не уедешь. Строители, например, заработали на 66,4% меньше, чем в прошлом году. Негативная обстановка в финансах предприятий привела к массовым банкротствам. Особенно III-й квартал года ярко «выступил»: число банкротств выросло на 3% по сравнению со II-м кварталом, и аж на 12,4% - по сравнению с III-м кварталом 2016 года. Сентябрь переплюнул пик марта 2015-го и чуть-чуть не дотянул до исторического максимума, установленного в октябре 2009-го.

И это ещё не конец: в ноябре промышленность показала рекордное за 8 лет падение: -3,6% по сравнению с ноябрём 2016-го. Дело вовсе не в ограничениях добычи нефти. Добывающая промышленность потеряла только 1%, а обрабатывающая рухнула сразу на 4,7%. Обеспечение газом и электроэнергией потеряло 6,4%, водоснабжение, водоотведение и вывоз мусора снизились на 5,7%. Предприятия просто встают, такого не было даже в 2015 году. Быстрее, выше, сильнее загоняем свою экономику в гроб.

А что же наше правительство, что оно пытается сделать, чтобы исправить ситуацию? Старательно пытается не ошибиться. То есть ничего не делать. В мае Минэкономразвития должно было представить инновационную нестандартную программу ускорения экономики, но её нет. Центру стратегических разработок Кудрина тоже было поручено разработать к маю стратегию, но результат аналогичный. За год Министерством экономического развития фактически не было сделано ничего, что могло бы облегчить жизнь предпринимателям. Звучали только заявления о том, чего нам не хватает для того, чтобы всё стало хорошо. А недавно Максим Орешкин и вовсе снял ответственность со своего ведомства за экономическое развитие, заявив, что для роста экономики люди должны больше работать и больше инвестировать. Задача же МЭРа, по его мнению, заключается только в обеспечении стабильных макроэкономических показателей. Теперь каждый сам за себя, закон джунглей.

В общем, если все это резюмировать, итоги 2017-го выглядят не очень радужно: рост экономики на 1,6% по итогам трёх кварталов обеспечен только подорожавшей нефтью, прибыль предприятий сокращается, многие вообще закрываются, а реальные располагаемые доходы и не думают останавливать своё падение (с января по октябрь они сократились на 1,3% по сравнению с десятью месяцами 2016-го).

Так на что же рассчитывать в следующем, 2018 году? Есть ли надежда, что грядущий год станет переломным, во всяком случае, хотя бы потому, что новый президентский срок нередко связан с переменами и решительными действиями?

После выборов, теоретически, возможны и перестановки в кабмине, и смена внутренней политики, в том числе экономической. Шесть лет назад, например, вышли знаменитые майские указы. Теперь вот надежда на принятие полноценной стратегии социально-экономического развития и соответствующих ей программ. Самое главное, чтобы стратегия и программы имели чёткие и ясные цели, конкретные сроки их достижения и ответственных лиц. Иначе получится как со «Стратегией-2020»: вроде и приняли, но никому до ее реализации не было никакого дела.

Учитывая массовую склонность представителей нашей власти рапортовать о том, как здорово, что у нас низкая инфляция (2,3% в годовом выражении на 11 декабря), растут номинальные зарплаты (вот только кого на самом деле интересуют эти цифры на бумаге?) и растёт ВВП, стоит опасаться их возлежания на печи в ожидании, что все само собой рассосется — главное отчет слепи красивый, с нужными цифрами. Что в этом случае ждет нас с вами, российских граждан? Ничего хорошего. Даже уходящий 2017-й покажется вполне себе упитанным.

Если принцип работы кабмина в сфере экономики останется прежним, то прибыль предприятий сократится ещё сильнее из-за роста финансовой нагрузки: в 2018 году будут повышены акцизы на автомобили и топливо, собираются ввести новые утилизационные сборы, вернётся налог на движимое имущество. Тут уж не до роста зарплат сотрудникам. А значит, и спрос на товары останется на прежнем уровне. Покупать людям просто не на что.

С экспортом товаров в следующем году дела должны обстоять как минимум не хуже: новые правила Минфина по покупке валюты на нефтяные сверхдоходы окажут давление на рубль, и он должен подешеветь. Если с нефтяными котировками не случится ничего экстраординарного, то рубль может «полегчать» на 10% - 15% уже в первом квартале 2018 года. Для людей это неприятно, а для экспортёров хорошо. Так наша продукция становится более конкурентоспособной на мировом рынке.

Теперь нефть. Наше все. Здесь, похоже, значительных перемен ждать не стоит, и баррель чёрного золота будет стоить примерно от 50 до 60 долларов, то есть дешевле, чем сейчас. Вкупе с ограничениями на объёмы добычи нефти поводов для роста добывающей промышленности нет.

Так неужели опять пресловутое «дно» и нет шансов на свет в конце тоннеля? На самом деле есть. Ситуацию может исправить смягчение денежно-кредитной политики ЦБ. Доступные кредиты — проверенный способ подтолкнуть экономику. И рекордно низкая инфляция позволяет это сделать. Но пока заявления финансового регулятора говорят лишь о том, что в лучшем случае ключевая ставка понизится в 2018 году только на 1% - до 6,75%. Даже при возросшей до 4% инфляции — это слишком много для развивающейся экономики.

И, конечно же, упор необходимо делать на повышение самостоятельности регионов. Невозможно их вечно нянчить субсидиями и дотациями, они повзрослели для того, чтобы самостоятельно распоряжаться если не всей, то, по крайней мере, большей частью собственных доходов, развивать условия для бизнеса и конкурировать друг с другом.

Надежда на улучшение благосостояния людей в следующем году есть, но для этого правительство действительно должно приложить много усилий, начав со смены приоритетов и принципа «если ничего не делать, то ничего не испортишь». Время аккуратных точечных правок прошло, теперь требуются смелые и решительные действия, которые смогут дать экономике шанс на реальный выход из кризиса, а людям — на достойный уровень жизни.

Впрочем, при текущей политической системе это практически невозможно. Правительство взяло курс на тихое мирное прозябание в болоте, убив всякую конкуренцию в принятии решений и выборе экономической политики. Только конкуренция в политике, конкуренция партий, конкуренция экономических моделей, конкуренция на выборах может дать какой-то сдвиг. Пока выборы проходят при массовке недееспособных стариков и клоунов, ждать радикальных перемен бессмысленно и наивно.

После большой пресс-конференции Владимира ПутинаСМИ много говорили о том, президент сравнил Саакашвили и Навального, о том, какое было выражение лица у Собчак, когда она слушала ответ Владимира Владимировича. Незамеченным остался знаковый ответ президента о повышении пенсионного возраста. Впервые глава государства признал, что это возможно. В российских реалиях, учитывая какая была проведена подготовительная «работа с населением», экспертами вроде Алексея Кудрина, вопрос можно считать решённым. Дело лишь во времени. Путин уточнил, что возрастная планка выхода на пенсию, применяемая в настоящее время в России, была обозначена еще в 1930-е годы, когда продолжительность жизни была гораздо ниже современных показателей. В некоторых других странах мира эта планка уже повышалась. Однако, по его словам, подобные решения не должны быть шоковыми, и в любом случае они будут предварительно обсуждаться.

«Такие решения не могут приниматься кулуарно даже на уровне правительства, это должно происходить открыто, с привлечением общественности», — подчеркнул Путин и добавил, что все изменения не коснутся тех, кто уже вышел на пенсию.

Средняя продолжительность в жизни, по оценкам демографов, составляет 71 год. Однако мужчины живут в среднем — 67 лет. Это значит, что при повышении пенсионного возраста на пару лет «средний» россиянин до пенсии доживать не будет.

— Действительно, это заявление прошло почти незамеченным, — говорит директор Центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин. — Я думаю, что в контексте избирательной кампании оно мало повредит Путину. Поскольку заявление было сделано в довольно расплывчатой форме. Даже те, кто прислушались к этим словам президента, восприняли их так, что это решение будет носить отложенный характер, то есть реформа произойдёт нескоро. Если бы Путин, условно говоря, заявил бы, что у людей в следующем году пенсии уменьшатся на 15%, это вызвало бы резко негативную реакцию и понизило рейтинг Путина. А повышение пенсионного возраста может вызвать негативную реакцию именно в тот момент, когда оно произойдёт, да и то лишь у определённой части населения предпенсионного возраста.

Кроме того, в последнее время общество морально готовили к такой мере. Не раз эксперты заявляли о её необходимости. Обосновывали старением населения, ростом продолжительности жизни. Поэтому та часть населения, которая за этим следит, адаптировалась.

«СП»: — Насколько справедливым кажется вам повышение пенсионного возраста в нашей стране?

— Как показывает мировая практика, распределительная пенсионная система сама по себе, без серьёзных вливаний извне (доходов от продажи углеводородов, например) сама по себе может эффективно функционировать только в условиях демографического роста. А когда идёт депопуляция населения или наблюдается относительная демографическая стабилизация, эта система не эффективна. От неё необходимо отказываться, либо урезать пенсии или повышать пенсионный возраст. Наверно, в наших условиях была бы более эффективной накопительная пенсионная система. Однако у нас сама власть её же и скомпрометировала заморозкой пенсионных накоплений. Повышение пенсионного возраста — неизбежность, с которой сталкиваются все страны, которые испытывают демографические проблемы. Россия не исключение, тут всё зависит от того, действительно ли мягко это повышение будет происходить и от многих других условий.

«СП»: — Однако вопреки мировой практике, на которую вы ссылались, у нас далеко не так сильно выросла продолжительность жизни.

— Это — да. Это серьёзная проблема, на которой будут играть оппоненты власти, независимо от того, поддерживают они пенсионную реформу или нет. Дело в том, что Россия по своим характеристикам как бы стоит «широко расставив ноги». По ряду показателей, в том числе по уровню рождаемости, мы находимся среди развитых стран. А другой ногой мы стоим среди так называемых развивающихся стран, и у нас с ними, в частности, сходные показатели продолжительности жизни. Эта большая проблема для России, хотя у нас тоже наблюдается некоторое повышение продолжительности жизни. Правда, я боюсь, что она будет падать, поскольку у нас социальная сфера деградирует, в том числе и здравоохранение. При инерционном развитии нынешнего демографического сценария, мы будет продолжать оставаться в категории развивающихся стран ещё лет десять, а потом рискуем оказаться по этим показателям среди стран Третьего мира.

— У русских, как и большинства славянских народов, сохраняется ментальная установка, что мужчина должен нести на себе основную нагрузку по содержанию семьи, — говорит заместитель руководителя экспертного Центра Всемирного Русского Народного Собора Владимир Тимаков. — Так, кстати, считается далеко не у всех народов мира. У нас же считается, что мужчина кормилец, ему стыдно жаловаться и показывать свою слабость. Это отражается на многих сферах жизни. В том числе именно поэтому у нас самый большой разрыв продолжительности жизни между мужчинами и женщинами. В этом есть и наша сила, и наши слабые места.

Вот и получается парадокс — по средней продолжительности жизни в России пришло время поднимать пенсионную планку. Однако мужчины живут меньше, да ещё и выходят на пенсию позже. Поэтому и получается такой дисбаланс. У нас средний возраст жизни мужчин — 67 лет. Допустим, мы поднимем пенсионный возраст на год-полтора, это значит, что значительное число мужчин будут либо не доживать до пенсии, либо умирать в год выхода на неё.

«СП»: — Есть ли выход?

— Конечно, можно не повышать мужчинам, а немного повысить женщинам возраст выхода на пенсию. Но я думаю, что это не найдёт поддержки в обществе, в силу упомянутых мировоззренческих особенностей — дескать, за женский пол стыдно прятаться. Хотя с точки зрения чисто прагматической, это было бы рационально.

Возможно, выход в том, чтобы приравнять тех женщин, которые не родили ни одного ребёнка в жизни, к мужчинам. Ведь женщин мы бережём в первую очередь именно как матерей. Может быть, стоит установить зависимость — чем больше детей, тем раньше женщине можно выходить на пенсию. В какой-то мере это и к мужчинам относится, поскольку чем больше у человека детей, тем больше он внёс вклад в собственную пенсию, поскольку именно из налогов его детей будут формироваться пенсионные накопления.

У нас проблема сейчас ещё в том, что на стариков приходится слишком маленькое число детей. То поколение, которое сейчас выходит на пенсию, оставило мало потомков после себя. Когда в Советском Союзе устанавливалась пенсия, на двух стариков приходилось в среднем четверо молодых работающих людей. Сейчас на двух пожилых меньше двух молодых работающих.

«СП»: — Нет ли опасности, что продолжительность жизни, которая после провальных девяностых несколько выросла, теперь снова станет снижаться из-за падения уровня жизни?

— Есть вопросы к медицинской реформе, но всё-таки при этом общий уровень жизни принципиально не снижается. Кроме того, растёт грамотность населения, люди бережней относятся к своему здоровью, находят какие-то приемлемые для себя формы лечения. Вообще тот уровень жизни, который есть у нас в стране сейчас, предполагает большую продолжительность жизни. Китай, если говорить о среднем уровне доходов, до сих пор была страной беднее нас. А продолжительность жизни там больше. Примерно та же картина и в Мексике.

— Да, климат там лучше. Но он не так уж радикально влияет. Если мы в России сравним продолжительность жизни в Мурманске и Краснодаре, увидим, что разница не столь велика. А зато в соседних с Мурманской областью Финляндией, Швецией и Норвегией продолжительность жизни намного выше как раз за счёт высокого уровня жизни. Я думаю, что постепенно продолжительность жизни у нас поднимется до 75 лет именно за счёт повышения медицинской грамотности населения. Есть опасность, как я вижу, в эпидемии СПИДА, поскольку заболеваемость растёт, а мер против этого предпринимается мало. Кроме того, у нас как и прежде считается стыдным пойти провериться или спросить партнёра — вроде как это проявление неуважения. Сейчас есть лекарства, позволяющие вылечить эту болезнь на ранней стадии.

А если запустить эту проблему, это может привести к ухудшению ситуации с демографией в целом по стране.