Автор Георгий Евгеньевич Кулаков — журналист, историк, политолог. Славянск-на-Кубани (Краснодарский край). 

Фото: протестующие против системы Платон дальнобойщики Дагестана.

Согласитесь, странная весна в этом году. Но дело не в том, что внезапно тёплые дни резко сменяются морозными, а на распустившиеся листья на деревьях и кустарниках — выпадает по-настоящему зимний снег. Дело — в другом. В том, что долготерпеливый и многострадальный народ России, как можно понять, начал «просыпаться».

Правда, «пробуждение» это происходит у разных людей по-разному. Кто-то вышел на «димонстрацию» 26 марта, другие — объявили всероссийскую (и, как можно понять, — бессрочную стачку против системы «Платон»)… Дошло дело до крайности — объявленный после произошедшего неонацистом и принявшим ислам юноша учинил расстрел в Управлении ФСБ… А промежуточными действиями стали взрыв в метрополитене Санкт-Петербурга и срочно организованные по всей стране митинги против терроризма.

Что это всё такое? Тоже — «весна действует», «сезонное обострение» случилось?

Как можно понять происходящее, воцарившаяся в стране система, декларируемая «стабильность» начали давать серьёзные сбои. Терпению приходит конец. Наступает (хотя, может, и не так быстро) понимание того, что хронические невыплаты зарплаты (как у шахтёров Гуково в Ростовской области), резкое повышение жилищно-коммунальных тарифов (как в Новосибирске — до той поры, пока губернатор их не вернул в «нормальное» русло),установление шкуродёрских поборов с водителей-дальнобойщиков (повышение тарифа на 25% вместо 100% — это нечто из разряда «я убью тебя нежно»), попытки запретить доступ в социальные сети детям до 14 лет,ограничения на проведение встреч депутатов с избирателями и т.п. и т.д. — всё это звенья одной цепи. Той самой цепи, на которую власть хочет посадить народ. 

В итоге получается, что депутату создаются препятствия для исполнения его депутатских обязанностей. В федеральном законе о статусе депутата есть статья 41, которая говорит об ответственности за создание препятствий в осуществлении деятельности члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы. Однако по факту в КоАП есть ответственность за невыполнение законных требований члена Совета Федерации или депутата Государственной Думы, а в Уголовном кодексе — за применение насилия в отношении представителя власти и оскорбление представителя власти. Например, в отношении различных уполномоченных по правам в КоАП состав формулируется шире, есть ответственность за «воспрепятствование деятельности Уполномоченного по правам… в иной форме». Это означает, что создание препятствий в осуществлении депутатской деятельности в виде отказа согласовать публичное мероприятие не будет являться правонарушением, хотя на самом деле это весьма эффективное средство воспрепятствования деятельности депутата.   

Происходящие социально-экономические процессы с неизбежностью приводят к пониманию, что дело — не в отдельных чиновниках, которые могут себе (хоть, может, и в каких-то пределах) позволить наживаться, устанавливать те или иные «правила поведения», ущемляющие законные интересы и права остальных сограждан. Дело — в системе. В той самой системе, которая узаконивает право одних — выжимать все соки из других, создавать невыносимые условия для их жизни, отказывать в защите от посягательств, лишать права даже на выражение своего мнения, не говоря уже о чём-то другом.

Эта же система действует не только внутри страны. Она — для обеспечения ресурсами и рынками сбыта — готова пуститься во все тяжкие, включая присоединение территорий других государств и попытки оправдания таких действий «историческими традиционными связями», «защитой русскоязычного населения» и т.п. и т.д. Логика таких действий — относительно прямолинейна: хищник — он всегда хищник, и его никак не побудишь «щипать травку».

Поведение системы со всё большей очевидностью показывает и доказывает, что российскому народу противостоит уже не «классическая» коррупция в виде «продажного» чиновничества, а весь комплекс сил и мер, обеспечивающий жизнеспособность правящего режима. Обеспечивающий, что называется, правдами и неправдами.

Классовое противостояние, классовая борьба, являющиеся естественными движителями исторического процесса и столь «усердно» запрещаемые российским уголовным законодательством, всё более отчётливо проявляются в происходящих событиях. Ибо эксплуататорскому государству легко объявить «экстремизмом» все действия, направленные на его ослабление и, в конечном итоге, — на его ликвидацию. К такому пониманию происходящих сегодня общественных процессов (объективно тяготеющих к политизации, если не являющихся откровенно политическими) подвигает анализ этих самых событий с точки зрения логики истории. И это — не оправдание, а объяснение того, что, отчего и почему происходит.

Говоря о протестном движении, нельзя обойти молчанием причины, его порождающие. Когда власть, олицетворённая конкретными личностями, заявляет: «Денег нет, но вы держитесь»; когда церковные иерархи призывают паству к смирению, покорности и готовности жить едва ли не в нищете, а сами — словно с издёвкой и в насмешку разъезжают на шикарных автомобилях и демонстрируют стоящие целые состояния часы; когда бульдозерами давятся продукты питания только на том основании, что они санкционные, а в это время стоимость питания школьника многократно меньше стоимости рациона служебной собаки в правоохранительных ведомствах; когда сами эти ведомства оснащаются (за счёт поступающих от населения налогов оснащаются) разного рода спецтехникой, предназначенной для разгона протестующих, перевозки задержанных, а реконструкция и строительство новых пенитенциарных учреждений словно напоминает о том, «кто здесь хозяин»… Что это всё означает?

А как отнестись к блокировке бастующих в Дагестане дальнобойщиков — с демонстрацией боевой техники Росгвардии? Как — к «совпавшим по времени учениям» — с протестной акцией всё тех же водителей большегрузных фур, но — в Приморье?

Что может означать проведение административных арестов, которым подвергнуты были лидеры протестующих организаций — дальнобойщиков в Санкт-Петербурге и фермеров — на Кубани? А попытка изъятия детей у главы «Объединения перевозчиков России» Андрея Бажутина — в тот момент, когда он уже находился под административным арестом, а его супруга — в лечебном учреждении? Неужели подобными действиями власть норовит — если не усмирить несогласных, то, хотя бы, запугать и их самих, и всё общество?..

В такой ситуации всё более и более очевидно, что раздача разного рода «пряников» от государства закончилась, что настало время «кнута». Управлять по-старому, если вспоминать считавшееся классическим выражение, уже не получается. Приходится действовать иными, далеко не популярными, способами и мерами. Не получилось, допустим, протолкнуть в широкие массы «универсальные электронные карты» — нашли им замену в виде других (хотя и аналогичных по смыслу) «кусочков пластика с чипами». Теперь уже (даже, как узнали социологи, несмотря на неприятие значительной частью населения) взялись за внедрение карт «Мир» в среду бюджетников и пенсионеров. Что ещё будет выдумано-придумано?..

Если представители наиболее решительной (назовём её так) части оппозиции называют подобные явления «тотального сбоя государственного механизма» (т. е. государство, в их понимании, «полностью прекратило работать в интересах народа и начало жить своей, верхушечно-аппаратной жизнью»), — на этот тезис можно ответить, пожалуй, только тем, что государство в условиях общества, миропорядки которого основаны на эксплуатации человека человеком, иначе вести себя не может. Понятное дело, что такому государству необходим источник поступления средств для его, государства, финансирования («святым духом», как известно, могут исключительно анаэробные бактерии, а не представители рода человеческого), а финансирование возможно за счёт налогов, пошлин, податей, не говоря уже о таком дополнении, как пресловутая «мзда» конкретным представителям управленческого аппарата. Для того же, чтобы этот источник не «пересох», остаётся необходимым хоть минимальное поддержание условий для его пополнения. Даже в условиях рабовладения ведь необходимо сохранять жизнеспособность рабов: пусть — временно, пусть — мало, но — столько, сколько необходимо для того, чтобы они, эти рабы, хоть что-то произвели и принесли бы доход их владельцам. 

То, что эксплуатация побуждает людей не просто беднеть, но и «звереть», — сомнений в том всё меньше. Ведь в обществе (даже если — чисто субъективно — кто-то этого не хочет) возникают вполне резонные вопросы о том, не только почему эта власть, которая существует в стране, так себя ведёт, но и почему она, собственно говоря, вообще, существует. На каком, с позволения сказать, основании? Ответы на эти вопросы власти давать не хочется. Как не хочется и делиться с кем-то возможностью доступа к «браздам правления», не говоря уже об ответственности власти перед «электоратом» и, тем паче, — сменяемости этой самой власти. Возможно, именно по такой причине всякие призывы к тому, чтобы власть ответила за свои деяния, а не только могла поделиться возможностью участвовать в управлении или даже уступить право управления кому-либо другому, — расцениваются как «экстремизм». Со всеми, так сказать, вытекающими — уголовно-правовыми и иными последствиями. Вопрос о власти, о том, кем реально она формируется, в чьих руках она находится и в чьих интересах осуществляет свою деятельность, к чему ведёт общество, — действительно, коренной. Уповать на то, что в условиях эксплуататорского общества она может чудесным образом оказаться в руках эксплуатируемых, что её эксплуататоры добровольно и мирно её передадут, — едва ли приходится.   

Правда, стоит сделать определённое отступление от темы. С одной стороны (возможно, — в значительной мере — декларативно), в современной России присутствует так называемое «местное самоуправление»; элементы самоуправления отражены, скажем, и в жилищном законодательстве (там идёт речь о собраниях собственников жилья). Но — насколько этот «самоуправленческий» процесс является глубинным и насколько — способным не только выражать интересы людей, народа, но и влиять на деятельность управленческих структур «снизу доверху»? Ведь практически всякий житель того или иного многоквартирного дома может вспомнить, каких трудов стоит — созвать собрание собственников жилья даже для решения такого «пустячного» вопроса, как восстановление теплового тамбура в подъезде или ремонт кровли.

Другой момент — итоги относительно недавнего социологического опроса об отношении к политике. «Левада-Центр» выяснил, что 80% (т.е. четверо из пяти!) россиян не готовы активнее участвовать в политике (два года назад сторонников такого мнения было 71%). Снизилось за последние два года (с 23% до 16%) заявивших о готовности к «более активному участию в политической жизни». Не желающие более активно участвовать в политике, полагают, что «политика — не для рядовых граждан, политикой занимаются власти» (30% ответов), ссылаются на то, что «ничего не понимают в политике» (26%) либо «слишком заняты повседневными делами» (25%). 61% опрошенных россиян при определении своих отношений с властью «говорят, что живут, полагаясь только на себя и избегая вступать в контакт с властями». При этом почти каждый четвёртый (24%) отметил, что жизнь каждого «во всём зависит от власти». Примерно каждый десятый (9%) указал, что, «вступая в контакт с властью, добивается от неё того, что нужно». А если брать оставшихся, то из их числа почти четверть (23%) считает, что «всё равно ничего изменить нельзя», а 15% называют политику «грязным делом».

В связи с такими итогами, если их спроецировать на российское общество, — возможно ли ожидать каких-либо существенных изменений в той жизни, которую это самое общество ведёт? Как можно допустить, само общество (в основной своей массе) на сегодняшний день предпочитает «стабильность» эксплуатации, обнищания, угроз своему физическому существованию и морально-психологическому состоянию? Ведь, говоря о политике как о «грязном деле», — далеко не каждый это высказывающий осознаёт то, кто и почему её таковым делает. А называя политику делом властей, а не рядовых граждан, ссылаясь на занятость и «ничего-непонимание», — такие наши сограждане (может, даже того недопонимая) «затягивают верёвки на шеях» — как своих собственных, так и всех остальных. Ибо отказывают себе и другим в праве на лучшую жизнь.

Анализируя происходящее в стране и мире, менее всего хочется думать о том, что существует такая в обществе «традиция» — не стремиться к лучшему и не добиваться его, а сделать так, чтобы всё окружение общества стало жить хуже. Ведь величие страны заключается не только и не столько в географических масштабах территории и не в количестве природных богатств, которые содержит эта самая территория, а в создании условий для жизни проживающих на этой самой территории людей и их гармонии с природой. Именно последние два обстоятельства вызывают весьма большие сомнения, когда мы говорим о современной нам России.

Понятное дело, что в переломные моменты развития общества уровень политизации возрастает, поскольку обстановка требует ответить, на чьей стороне оказывается тот или иной человек. И количество сторонников преобразований столь же логично увеличивается, уменьшая численность колеблющихся и сомневающихся. Это, впрочем, видно и по акциям 26 марта. Не только общее увеличение количество вышедших на акции протеста (наибольшее изо всех протестных акций «путинского» времени), но и участие в них представителей молодого поколения — много что значит. Конечно, можно понять тревоги тех, кто призывает оградить молодёжь (особенно — несовершеннолетних) от участия в каких-либо акциях: мол, не доросли они… Но, в то же время, эти «радетели» словно забыли о тех детях, кто участвовал в Великой Отечественной войне — в качестве сынов полков, в партизанских отрядах и движении подпольщиков. А война-то, кто бы спорил, — совсем не детское дело. Да и не хотят вспоминать «заботливые наши» о том, что политическими (а не просто политизированными) были и комсомол, и пионерия, да и октябрятам — тоже «досталось». Ведь они были совсем не литературно-киношными «Гаврошами», эти молодые граждане тогдашней Страны Советов…

Поскольку происходящие в жизни российских граждан изменения едва ли возможно всецело считать улучшением этой самой жизни, то впору ожидать и увеличения числа выходящих на разного рода акции протеста (как, впрочем, и масштабов самих акций) и расширения географии. Всякое же стремление властей к «закручиванию гаек», как это показал ход предшествующих событий, позволяет режиму лишь отсрочить свой бесславный финал. Ибо разного рода пропагандистские ухищрения, ещё недавно достаточно действенные, его никак не спасут. Как и автозаки с полицейскими дубинками. 

Попытки соблюсти «благопристойность» и хотя бы минимальную видимость «законности» действий властей едва ли воспринимаются серьёзными. Пока что трудно с достаточной долей вероятности прогнозировать полномасштабную и «горячую» гражданскую войну, но то, что приближение к ней с каждым протестом и каждому репрессивному акту противодействия — всё ближе, — это едва ли возможно подвергнуть сомнению. И, если иные аналитики замечают сегодня, что «фашизм не пройдёт, сам не пройдёт, с ним надо бороться», — в этом тоже отражается, как в зеркале, сегодняшняя общественно-политическая ситуация в России. 

А поэтому — гроздья гнева зреют, когда вызреют и что, в конце концов, получится — пока сказать сложно. Но то, что перемены произойдут рано или поздно, — сомнений в том — всё меньше.